Читать «Сундук с серебром» онлайн - страница 170
Франце Бевк
Мрета спохватилась, что сказала лишнее, и прикусила язык. Она окинула Тоне пронзительным взглядом и, убедившись, что он пропустил ее слова мимо ушей, прямо перешла к делу:
— А почему бы тебе не жениться?
Ерам после смерти Марьянцы еще ни разу не подумал о женитьбе. И теперь он быстро и решительно отогнал эту мысль.
— Стар я уже о всяких глупостях думать, — сказал он, проводя рукой по волосам.
— О каких это глупостях? — загорячилась Мрета. — Кто говорит о глупостях? Тебе хозяйка нужна, а дому сторож.
Тоне начинал раздражаться. Эта женщина чем дальше, тем больше была ему неприятна. Однако он сдерживался из последних сил.
— Да вот девчонки подрастут.
— Конечно, подрастут. И замуж их выдашь. А тебе нужен кто-нибудь, кто бы за тобой ходил, когда ты состаришься. А может, еще и сын у тебя будет…
— Это у меня-то, когда меня уж в дугу согнуло? — Ерам потерял терпение. Он встал с сундука и взялся за бочонок, чтобы отправиться за водой.
— Возьму одного зятя в дом, вот мне и сын.
— Так ведь кабы знать, каков он будет!
— А мы его сначала поглядим со всех сторон.
— Твоя голова, тебе и думать, — нахмурилась Мрета и встала. — Грош на дороге только один раз человеку попадается — не поднимешь, так другой прохожий подберет, — сказала она и, выйдя из дома, взвалила на спину корзину. — Ну, счастливо оставаться.
Тоне процедил сквозь зубы: «С Богом», — и долго смотрел, как она ковыляет по тропинке, ведущей к Робару. Когда Мрета скрылась за поворотом, он сплюнул, но неприятное ощущение не исчезло. Впервые он отыскал ключ от входной двери и запер дом.
18
Тоне и не заметил, как Анка стала выше его ростом и сильнее. Мицка же раздалась в ширину. Она была тихой, работящей и безропотно-покорной девушкой. Анка же голосом и повадками смахивала на парня. Она колола дрова, косила траву, таскала сено, как парень, и даже умела, перекликаясь, играть голосом, как парни. Когда была Анкина очередь стряпать, обед получался скудным и невкусным. За столом она всегда отрезала себе самый большой кусок хлеба.
Тоне косился на нее, замечая, что в клецки с одной стороны шкварок положено больше, чем с другой, и та сторона, что пожирнее, повернута к Анке. Мицка хватала миску и поворачивала ее так, чтобы шкварки оказывались перед отцом. Анке кровь бросалась в лицо, она стукала сестру ложкой, а та принималась плакать.
— Будет когда-нибудь тихо? — ворчал отец. — Постыдились бы!
В пору девичества сестры вступили одновременно: глаза их засветились беспокойным блеском. Они вертелись перед зеркалом величиной с ладонь, тщательно причесывались, даже умываться стали чаще. По воскресеньям шли в церковь, разрядившись в пух и прах. После службы обе теперь задерживались в селе дольше, чем прежде. На новые платья, белые передники и головные платки пошло немало талеров из расписного сундука.
По субботним вечерам и по воскресеньям вокруг дома бывало оживление. Из деревни приходили парни, иногда заглядывали в избу, шутили и смеялись с девушками и наконец уходили. После долгих лет безмолвия в этом безлюдье повеяло жизнью и стало шумно.