Читать «Юдаизм. Сахарна» онлайн - страница 322

 Народ — раб! — это Мережковский говорит.

 Народ — тупица! — это говорит Философов.

 Народ вообще без будущего! — это резюмирует Милюков как историк русского народа.

«Все — вам!» — кричит согласно русская печать и общество, обращаясь к любезным с ними евреям.

Среди улыбок и поклонов — умерщвленный Ющинский. 13 колотых ранок на голове. И незакрытые веки как будто смотрят с того света...

О, не радуйтесь, евреи... Страшен вам будет Ющинский! Будет он поминаться в ваших летописях. И, может быть, вы назначите праздник, обратный «торжеству Мордохая над Аманом»: день покаяния об убитом мальчике, который был мертв и «мы все думали, что он мертв», но он «совершил дела бо́льшие, чем все живые»... «И победил нас в то время, когда мы уже считали себя непобедимыми».

Мертвый Ющинский победит вас, евреи. И лучше теперь же, заблаговременно, посыпайте пеплом головы и войте свои дикие вои. Потому что необразованный русский народ крови детской вам не уступит. И еще потому, что ясность, моральная ясность детской крови, «взвесила судьбу» нашей «руководящей интеллигенции» и опустила чашу весов с нею — в ад.

Так и будет. Вы радуетесь последними радостями.

В Религиозно-философском обществе... (Письмо в редакцию)

Меня упрекают, и устно, и печатно, отчего я ничего не ответил на обвинения, сыпавшиеся на меня в последнем собрании Религиознофилософского общества и вообще «по делу»...

 Какому?

 Бейлиса.

Но меня интересует жертвоприношение и нисколько не интересует Бейлис, «раб» и «ничто» в процессе, — вилка, которою ткнули в жертвенное мясо. От русских Бейлис не заслуживает каторги преступника, а заслуживает пощечины презрения.

 Почему же не говорили?

 Кому? Где?

Собрались адвокаты, мои «бывшие друзья», и много молодежи, «которая симпатична и сочувствует всему симпатичному». Адвокаты «заверяли честью», что такого изуверства и такой гадости, как человеческие жертвоприношения, у евреев, умеющих носить галстух и надевающих на голову котелок, конечно, — не существует; и самое подозрение, что у них существует это, оскорбляет евреев как нацию и еще больше позорит Россию.

«Вера в эту веру евреев — позорит Россию».

Согласно об этом говорили все, от Мережковского до последнего адвоката.

Но нес на раменах своих связанного Исаака Авраам, что-то понимая в этом, чему-то веря в этом. Как было адвокатам и журналистам объяснить веру Авраама?

Что-то Авраам чувствовал, шагая «шаг» вперед, шагая «два» вперед, все вперед и вперед, — где уже сложил дрова и жертвенник и где он знал, что принесет в жертву сына.

Как объяснить теперешним евреям «в галстухе», что́ знал их отец Авраам? Они, теперешние евреи, они со своим Петражицким, они со своим Левиным, они со своим Кондурушкиным, — отрекаются и позорят имя «отца своего Авраама», говоря: «Мы не такие невежды и дикари, как этот какой— то Авраам. Человекоубийца. Мы же едим только маринованные сардинки».

Хорошо. Но если я понимаю случайно «веру Авраама», то как же я мог бы вплыть в Религиозно-философское собрание и объяснять адвокатам, что они суть адвокаты, но что кроме «адвокатуры» есть и «вера Авраама».