Читать «Дочь Ленина. Взгляд на историю... (сборник)» онлайн - страница 68

Приговоренные жирондисты скандируют: «Мы не виновны! Мы невиновны!».

Все это покрывает нечеловеческий вопль: «Я убиваю себя, чтобы вы знали – мы невиновны…».

САНСОН. Один из них закололся на моих глазах.

Приговоренные, взявшись за руки, поют «Марсельезу».

Трибунал. Фукье-Тенвиль и Сансон.

ФУКЬЕ-ТЕНВИЛЬ. Приговор. (Протягивает бумагу.)

САНСОН (читая). Но почему двадцать один? Осталось двадцать после самоубийства.

ФУКЬЕ-ТЕНВИЛЬ. Самоубийце также следует отрубить голову. Постановление Трибунала.

САНСОН. У вас кровь, гражданин Фукье-Тенвиль… на подбородке.

ФУКЬЕ-ТЕНВИЛЬ. Да ты что? (Глядится в зеркало.) Плохо шутишь, гражданин Сансон. (Мгновение они глядят друг на друга. Вскоре понимает, молчит, дальше шепотом.) Тоже… видишь. Ладно, иди!

САНСОН. С некоторых пор я стал видеть кровь… Обычно – на скатерти во время еды, или на собственном лице. Но чаще – на лицах других.

На следующее утро. Тюрьма Консьержери. Сансон и Жако входят в тюремную залу, где уже собрались осужденные.

САНСОН. Двадцать человек уже нас ждали. Труп самоубийцы лежал в центре… Все разговаривали друг с другом с каким-то воодушевлением… Оказалось, всю ночь они пировали в этой зале. И сейчас весело беседовали, как добрые друзья перед дальним путешествием…

ОДИН ИЗ ЖИРОНДИСТОВ (пародируя Робеспьера). Я не люблю длинных речей, я не умею оскорблять законов Разума и Правосудия. (Общий хохот.)

САНСОН (приготовив ножницы). Граждане осужденные, начинаем необходимый туалет… Пожалуйте стричься.

ГОЛОС. А покойникам стричься вне очереди? (Общий хохот.)

САНСОН. Как изменилось время! Прежде, когда я заходил в Консьержери, тотчас воцарялась тишина. Тюрьму охватывал ужас. Теперь так привыкли к казням, что мое появление часто встречают шутки и смех. Никогда равнодушие к жизни не доходило до такого: осужденные едят, пьют, сочиняют куплеты – и все это накануне смерти! (Вызывает.) Гражданин Дюпра!

Сразу двое жирондистов – Дюпра и Мельвиль – подходят к Сансону.

ДЮПРА. Послушай, Шарло, у нас к тебе деликатное поручение… Ночью, во время застолья, мы выяснили, что любили одну женщину… И она нас любила… обоих. Мы хотели бы написать ей этакое семейное письмо. И просим тебя тайно передать его ей.

САНСОН. Они боялись за неё. Нынче любовное письмо от врагов нации вполне могло отправить на эшафот… Но их шутливое настроение передалось мне, и я согласился.

МЕЛЬВИЛЬ. Тогда стригись первым, Дюпра, а я пока…

Сансон остригает волосы Дюпра, в это время Мельвиль лихорадочно пишет письмо.

После Мельвиль садится на табурет стричься, передает перо Дюпра. И Дюпра, хохоча, дописывает общее послание. Они вручают его Сансону.

САНСОН. Работы было много – постричь двадцать человек и мертвеца. Я так устал, что порезал шею великому Верньо.

ВЕРНЬО (усмехаясь). Надеюсь, лезвие твоей гильотины режет умелей твоих ножниц, палач!

САНСОН. Он и здесь сострил!

Телега Сансона с вождями жирондистов выезжает из ворот Консьержери.

Вопли толпы: «Да здравствует Республика! Предателей – на гильотину!»

Толпа поет «Марсельезу».

ЖИРОНДИСТЫ (кричат). Да здравствует Республика! (Поют «Марсельезу»).