Читать «Возвращение в Михайловское» онлайн - страница 171

– Два неудачника в до блеска начищенных сапогах!

VI

Выяснилось, он немного позабыл Дельвига. (Как прочих, наверное.) Он даже успел запамятовать, как Дельвиг ленив. Хотя лень, вроде, была всегдашней печатью друга – и никого не удивляла. Но не настолько же? Не настолько! Теперь многое в Дельвиге казалось странным – иль чуть раздражало его. Самому ему никогда не сиделось дома. В гости, гулять… Как только кончалась работа – его тянуло вон из дому. – После он считал про себя, что его кстати забросили в Михайловское. Он не выжил бы, возможно, как поэт – если б продолжал вертеться в столичном – или даже одесском вертепе. Ему стоило усилий приучить себя к порядку. – Он не выносил одиночества – необходимого в той странной профессии, где люди под ногами у себя вынуждены искать самих себя. – То смутное, часто больное, что есть во всех нас, но что выразить удается только немногим. А тут живешь в деревне, и даже – черт побери! – в карты проиграть некому (хоть и нечего проигрывать!). Здесь прогулки и посиделки в Тригорском – заменяли ему все: общество, в котором он нуждался.

А Дельвиг был домосед. Он физически не терпел выбираться куда-то. Прогулки ему претили. (Да и, вправду, простуживался он часто.)

– А может, посидим лучше в тепле? – говорил он с почти мечтательной улыбкой, вдвинувшись в угол диванчика в Александровой комнате, напротив стола – блаженно вытянув из-под домашнего халата голые белые немецкие ноги – ну, ни единого волоска, словно детские. Перед тем он стойко дожидался, пока Александр кончит писанье у себя в кабинете – читал что-то в комнате родителей, где его поместили со всеми его баулами и книгами. Александр даже измыслил другу работу: засадил за составление сборника «Стихотворения Александра Пушкина» (между прочим, первого такого у него) – сборник он собирался издать в наступившем году назло всем врагам, только не решил, как назвать: просто «Стихотворения» или «Разные стихотворения». И Дельвиг в соседней комнате шуршал бумагами, шуршал, трудился в поте, подбирая стихи Александра – откладывая, перекладывая, меняя местами (никто так не поворачивал каменными нашими сердцами, как ты!) – и занимался этим с удовольствием и со знанием дела: альманах кой-чему научил его – как редактора. А Алек сандр подсовывал еще другие рукописи, которые в сборник не шли, и Дельвиг поглощал их жадно, и просил еще. В конце концов, какая есть радость на свете, кроме как читать почеркушки друг друга?

Но Дельвиг с первой встречи дал понять, что его приезд имеет в виду причины не только личные – встреча друзей после разлуки, – хоть он об этом трещал без умолку в письмах и всем, – но нечто еще более важное и неотложное: нужно всерьез поговорить о литературе с тем, кто ныне, volens-nolens, представляет собой (уж ты прости, Александр!) ее славу. Потому что – русская культура гибнет, по его мнению (Александр усмехнулся: – Что? В очередной раз?) – то есть просто окончательно погибает, и нужно собирать силы… и только они двое могут разобраться в происходящем и что-то сделать.