Читать «Старая дорога. Эссеистика, проза, драматургия, стихи» онлайн - страница 36

Блеск рассветного огня не нужно улавливать и присваивать для того, чтобы написать стихотворение, все, что нужно, – это слиться с ним или бескорыстно пропустить его через свое сердце. Бог присутствует в каждом стихе Миркиной как глубокое и ровное горение души.

* * *

Сегодня бродила я в Царствии Божьем –Там все как у нас, только проще и строже.Там все как у нас, только чище и выше,Прозрачней и глубже, светлее и тише.Да, все это здесь, среди нас, в нашем мире,Вот там, где раскрылись бескрайние шири,Вот там, где душа, точно небо, большая.Вот там, где я Богу уже не мешаю.

Мне не раз доводилось сталкиваться с распространенным мнением – «либо Бог, либо стихи». Если стихотворение превратится в молитву и будет стремиться только к этому, то искусство закончится. Исподволь Бог в поэзии присутствует, но Он не называется. Подобный взгляд доминирует в интеллектуальной среде, и многие творческие люди хотели бы видеть литературный горизонт именно таким – очищенным от претенциозных, тяжеловесных символов. Да, такие символы и вправду не нужны. Имя Бога нельзя произносить всуе. А если не всуе? А если мы входим в мир, в котором суеты вообще нет? Или такого не бывает?

Читателем приветствуются неуловимые состояния души, смена настроений, остроумие и озорство, страстные излияния, то окрашенные в инфернальные тона, то сдобренные скепсисом и иронией. Собственно, подобная поэзия и является зеркалом души современного человека. И так, я думаю, было всегда. И всегда была поэзия совершенно иная, требующая преображения. Она как бы отбрасывала все лишнее и сосредотачивалась на сердцевине человека, на его бессмертной сути. Но разве для бессмертной сути не отведено места? Разве не религия ею занимается? Вот так исподволь и произошло разделение между так называемой светской поэзией и так называемой духовной, а значит – между душой и духом. Трудно было бы придумать большее кощунство и в отношении Бога, и в отношении поэтического слова. Всем своим творчеством Миркина восстает против подобного разделения. Она часто повторяет изречение, услышанное от художника Владимира Казьмина: «Каждое здание стремится стать храмом, каждая картина – иконой, каждое стихотворение – молитвой». Человеческий рассудок всегда режет по-живому, а дух всегда соединяет и дарует новую жизнь неделимому целому. Религия так же опирается на глубокий поэтический слой сознания, как искусство на океан духовности, который невозможно раз и навсегда заключить в какую-либо форму. Форма, пусть даже самая прекрасная, чревата кумиротворчеством и обрядоверием. И именно поэзия, подлинная поэзия, препятствует торжеству обрядоверия.

* * *

Христос воскрес!– Не верите? – Не надо.Неверью вашему наперерезОн пересек густую тяжесть ада, –Как свет взошел, вот как Христос воскрес.Неочевиден. Доказательств нету.Всем доказательствам не верю я.Я верю в сердце вторгшемуся светуСквозь всю тоску, сквозь мрак небытия.Мрак был тогда, он длится и поныне.Свидетелей победы не зови.Я верю только по одной причине:По жгучей беспричинности любви.Я верую в таинственное пламя –В ничем не угасимые сердца.В не то, что Он воскрес перед глазами,А в то, что в мире нет Ему конца.Не в точно установленные даты,Явления, дела былых времен;Не в то, что Он из гроба встал когда-то,А в то, что Воскресенье –это Он.