Читать «Самый большой подонок» онлайн - страница 293

Чёрная полусфера приближалась, и я с ужасом ощущал, как мои слабеющие, подгибающиеся, дрожащие ноги погружаются в светло-зелёную твердь подиума под напором исходящей от матового купола чудовищной, подобной тяге Матери-Земли, необоримой силы. Меня обдало ледяное дыхание вакуума, и я в панике уцепился за проскользнувшую перед мысленным взором спасительную соломинку. Это было глупо, наивно, нелепо, но мне вдруг примерещилось, что если я не побоюсь выказать Сверх-Д своё презрение и совершу хотя бы самый незначительный смелый поступок, то вырвусь из клещей страдательного залога, а его чудовищный Бийонд и все «напечённые» горе-конструкторами исстрадавшиеся как калеки и противные естеству свободного человека ублюдочные искусственные вселенные рухнут будто карточные домики, будто скользкие костяшки домино, и обратятся в пыль, в труху, в ничто.

И тогда в страшной кручине, в слезах и отчаянии, уже накрываемый матово-чёрной капсулой так, как маленький, неказистый и захватанный нечистыми руками поролоновый шарик накрывается непрозрачной скорлупкой грецкого ореха, которой оперирует хитрый, наглый и уверенный в себе напёрсточник, как и шарик, не ведающий своего ближайшего будущего и с равной вероятностью могущий в следующее мгновение очутиться и тут, и там, и везде, я наконец поднял буйную голову и, собрав последние силы, плюнул Сверхдетерминатору в его самодовольно ухмыляющееся холёное лицо.

Эпилог

Эдуард Лаврентьев гнал кроваво-красный «олдсмобил катлас суприм» по раскалённому асфальту пустыного шоссе. Истекала вторая неделя июня, было жарко и влажно, и ещё утром Лаврентьев нажатием кнопки убрал виниловую крышу кабриолета.

Рядом с вальяжным, полноватым и солидным Лоренсом притулился светловолосый мальчик лет семи, в котором даже при всём желании было трудно признать его сына. В отличие от Эдуарда мальчик был одет по-летнему: короткие штанишки на лямках, лёгкая клетчатая рубашка-полурукавка и неизменные дырчатые сандалики в ансамбле с белыми носочками.

В центре старинного городка находилась пешеходная зона, и Эдуард несколько минут колесил по узким тенистым улочкам, пока не объехал центр и не выбрался на нужную. План города лежал у него в бардачке, а также был заложен в бортовой компьютер, но перед отъездом Эдуард досконально изучил карту и мог добраться до цели с закрытыми глазами. Мальчик узнал знакомые места и непрерывно ёрзал на сиденье, крутя головой во все стороны, что лучше всякого компьютера подтверждало правильность выбранного Лаврентьевым маршрута.

Постепенно понижаясь, улица вывела их к белому горбатому мостику через загнивающую, подёрнутую ряской и украшенную пятнами мазута небольшую извилистую речушку. Мальчик приветствовал речку восторженными криками. Вокруг неё теснились огромные мрачные корпуса какой-то фабрики, выполненные в нарочито старинном английском стиле из тёмно-красного кирпича, и похожая на знаменитый Биг-Бен башня с часами. Лаврентьеву пришёлся по душе необычный архитектурный выверт. Он и не подозревал, что комплекс зданий прядильно-ткацкого комбината проектировал выписанный владельцем мануфактуры британский архитектор – это было в конце девятнадцатого века.