Читать «Лифшиц / Лосев / Loseff. Сборник памяти Льва Лосева» онлайн - страница 226

219

С той оговоркой, что юбка фигурирует на первом плане отроческой поэмы «Монах» (1813, публ. 1928), написанной в гривуазном стиле XVIII в. Ср.:

Люблю тебя, о юбка дорогая, Когда, меня под вечер ожидая, Наталья, сняв парчовый сарафан, Тобою лишь окружит тонкий стан. Что может быть тогда тебя милее? И ты, виясь вокруг прекрасных ног, Струи ручьев прозрачнее, светлее, Касаешься тех мест, где юный бог Покоится меж розой и лилеей.

220

Цветаевская гитана ценна не только соседством со сбрасыванием пояса, но и отсылкой к Пушкину – это 6-й отрывок цикла «Дон Жуан»; ср. у П.: Дон Гуан. Да кто ж меня узнает? Лепорелло. Первый сторож Гитана или пьяный музыкант, Иль свой же брат нахальный кавалер. Ср. также оборот как гитана у Мандельштама: И в исступленье, как гитана, Она заламывает руки (1913).

221

Стихотворение читается как пародия avant la lettre на «Зимнюю ночь» Пастернака.

222

Вот они:

Ax, далеко за снежным Гималаем* Живет мой друг, А я один, и лишь собачьим лаем** (Вариант: горячим чаем, холодным) Свой тешу слух (Вариант: нежу дух), Да сквозь века монахов исступленных Жестокий спор И житие мошенников священных Следит мой взор. Но лишь засну – к Тибетским плоскогорьям, Душа, лети! И всем попам, Кириллам и Несторьям, Скажи: прости! Увы! Блаженство кратко в сновиденье! Исчезло вдруг, И лишь вопрос о предопределенье Томит мой дух.

–

* Не следует разуметь буквально. (Примеч. Вл. Соловьева.)

** Следует разуметь более чем буквально, кроме собак дворовых имея в виду собак духовно-литературных. (Примеч. Вл. Соловьева.)

–

Двенадцать лет граф Адальберт фон Крани Вестей не шлет; Быть может, труп его на поле брани Уже гниет?.. Графиня Юлия тоскует в божьем храме, Как тень бледна; Но вдруг взглянула грустными очами – И смущена. Кругом весь храм в лучах зари пылает, Блестит алтарь; Священник тихо мессу совершает, С ним пономарь. Графини взгляд весьма обеспокоен Пономарем: Он так хорош, и стан его так строен Под стихарем… Обедня кончена, и панихида спета; Они – вдвоем, И их уносит графская карета К графине в дом. Вошли. Он мрачен, не промолвит слова. К нему она: «Скажи, зачем ты так глядишь сурово? Я смущена… Я женщина без разума и воли, А враг силен… Граф Адальберт уж не вернется боле…» – «Верррнулся он! Он беззаконной отомстит супруге!» Долой стихарь! Пред нею рыцарь в шлеме и кольчуге, – Не пономарь. «Узнай, я граф, – граф Адальберт фон Крани; Чтоб испытать, Верна ль ты мне, бежал я с поля брани – Верст тысяч пять…» Она: «Ах, милый, как ты изменился В двенадцать лет! Зачем, зачем ты раньше не открылся?» Он ей в ответ: «Молчи! Служить я обречен без срока В пономарях…» Сказал. Исчез. Потрясена глубоко, Она в слезах… Прошли года. Граф в храме честно служит Два раза в день; Графиня Юлия все по супруге тужит, Бледна как тень, – Но не о том, что сгиб он в поле брани, А лишь о том, Что сделался граф Адальберт фон Крани Пономарем.