Читать «Лермонтов и христианство» онлайн - страница 297

Прощай, немытая Россия,Страна рабов, страна господ,И вы, мундиры голубые,И ты, им преданный народ.Быть может, за спиной КавказаСокроюсь от твоих пашей,От их всевидящего глаза[20],От их всеслышащих ушей.

1841

Здесь – на Кавказе – за лязгом скоро наскучивших ему «земных» боёв, Лермонтов готовит себя к настоящим битвам. Отдалённый от столичной суеты и «коварного шепота» придворной челяди поэт, обращая свой взор к лазурным небесам и повторяя только ему ведомую молитву, лицезрящей душой своей «видит» (по смыслу – угадывает) в них Всевышнего. Эту божественную явь поэт ощущал всегда – и когда глядел на «чету белеющих берёз» с безбрежными разливами рек, и когда наслаждался кругом преданных друзей, и когда уставал от шума земного, и даже тогда, когда – как в этот раз – был ограждён от него[21]. Ибо стены казённого учреждения, без труда превращённого в арестантскую, не могли служить преградой в ощущении поэтом дивной природы и тайн мироздания. Об этом свидетельствует один из самых удивительных шедевров мировой поэзии «Когда волнуется желтеющая нива» (1837).

Симбиоз духовного и земного в этом «полуздешнем» произведении – живой пример того, что жизненные обстоятельства, даже и самые суровые, не властвовали над духом Лермонтова. Тело поэта могло быть взято под арест, но дух его был свободен и не подвластен мирским путам.

Именно тогда приходили на помощь – и в этих обстоятельствах оказывались наиболее ценными – «царство» и лазоревые мечты поэта, обострялось чувство здешней и истинной реальности. Именно эти «видения», посещая Лермонтова, превращали его вдохновенные минуты в бессмертные явления творчества. Именно здесь – и так кстати – вспоминались «случаи», когда поэт «румяным вечером иль утра в час златой» пробирался по сырым пролескам и свежему лесу, где роса холодными брызгами пробуждала его мысль, погрузившуюся было «в какой-то смутный сон».

Надо полагать, в импровизированном каземате эти «воспоминания» были и яснее, и чище, и наиболее убедительными, ибо писаны были в неволе. Именно в эти мгновения Лермонтову, не нуждавшемуся в лицезрении «натуры», доступно было «лепетанье» ручья и язык целомудренной и вечно живой природы:

Когда волнуется желтеющая ниваИ свежий лес шумит при звуке ветерка,И прячется в саду малиновая сливаПод тенью сладостной зелёного листка;Когда росой обрызганный душистой,Румяным вечером иль в утра час златой,Из-под куста мне ландыш серебристыйПриветливо кивает головой;Когда студёный ключ играет по оврагуИ, погружая мысль в какой-то смутный сон,Лепечет мне таинственную сагуПро мирный край, откуда мчится он, —Тогда смиряется в душе моей тревога,Тогда расходятся морщины на челе, —И счастье я могу постигнуть на земле,И в небесах я вижу Бога…