Читать «На горбатом мосту» онлайн - страница 19
Екатерина Владимировна Полянская
«…Так и я бы хотела…»
Я хотела бы жить с вами в маленьком городе,
Где вечные сумерки и вечные колокола…
М. И. Цветаева
…Так и я бы хотела,только без вас,где-нибудь в Порховеили, к примеру, Изборскежитьот зарплаты и до зарплаты,трудитьсяв районной больничкедоктором.Работать, как лошадь,уставать, как собака,иногда,случайно услышавединственный колокол,вздрагивать,молча креститься,не вспоминать ни о чём.И я бы хотела,номноговато условностей,разных мелких помех…Нет,красивого жестане выйдет.Да и в конце-то концов,какая мне разница,гдевстречать свои вечные сумерки.«Сквозь темноту, сквозь тишину…»
Сквозь темноту, сквозь тишину,Над прошлым счастьем и виноюЯ робко руки протянуК любимым, к позабытым мною,Пред кем пожизненно в долгу.И, может быть ещё продлитьсяК ним памятью живой смогу —Услышать смех, увидеть лица.Чтоб каждому сказать «прости»И полные горячей солиГлаза, как вёдра, понестиНа хрупком коромысле боли.«По чьему приговору умирают миры?..»
По чьему приговору умирают миры?За дощатым забором золотые шарыНагибаются, мокнут и в пустой палисадНепромытые окна равнодушно глядят.Тёмно-серые брёвна, желтоватый песок,Дождь, секущий неровно, как-то наискосок,Мелких трещин сплетенье, сизый мох на стволеИ моё отраженье в неразбитом стекле.Это память чужая неизвестно о чёмКруг за кругом сужает и встаёт за плечом,Это жёлтым и серым прорывается в кровьСлишком горькая вера в слишком злую любовь.Слишком ранняя осень, слишком пёстрые сны,Тени меркнущих сосен невесомо длинны,И прицеплен небрежно к отвороту пальтоЖёлтый шарик надежды непонятно на что.«Ангел мой, ты когда-нибудь мне простишь…»
Ангел мой, ты когда-нибудь мне простишьГлупые рифмы, мелочные обманы,Висельный юмор, мёртвую рыбью тишь,Резкий вскрик расстроенного фортепьяно,Эти попытки прошлое разжевать,Вывернуться, слова языком корёжа…То-то смешно: всю жизнь за любовь воевать,Чтоб изнутри взорваться потом от неё же.Ах, мой ангел, дивно любовь хороша —Света светлее, неуловимей тени…Надо было с детства ею дышатьИ привыкать к перепадам её давленья.«Что остаётся, если отплыл перрон…»
Что остаётся, если отплыл перрон,Сдан билет заспанной проводнице?Что остаётся? Казённых стаканов звон,Шелест газет, случайных соседей лица.Что остаётся? Дорожный скупой уют,Смутный пейзаж, мелькающий в чёткой раме.Если за перегородкой поют и пьют,Пьют и поют, закусывая словами.Что остаётся, если шумит водаВ старом титане, бездонном и необъятном,Если ты едешь, и важно не то – куда,Важно то, что отсюда и – безвозвратно?Что остаётся? Видимо, жить вообщеВ меру сил и отпущенного таланта,Глядя на мир бывших своих вещейС робостью, с растерянностью эмигранта.Что остаётся? Встречные поезда,Дым, силуэты, выхваченные из тени.Кажется – всё. Нет, что-то ещё… Ах да! —Вечность, схожая с мокрым кустом сирени.
