Читать «Виршалаим» онлайн - страница 20

«В Петербурге рождённый и в том едва ли повинный…»

В Петербурге рождённый и в том едва ли повинный,Ты прочнее, чем матерью, градом родным храним,Ибо неоспоримо, безвременно связан с нимПуповиною тайной – невидимою пуповиной.Тем в тебе он заметен ёмче, чем кровная мать:Где б ни брёл ты – как вкопанный встанешь, вдруг обнаружась:В спину грянет безжалостно: «Там, впереди, – петербуржец!» —На чужом языке, что научишься понимать;И холодною гордостью сердце царапнет ужас…В Петербурге рождённый – это особая масть:И морщины на лбу, что подобны барочной резьбе,И души искривленье, которое – невыправимо…Где ни спрячься – он, выждав, дёрнет за пуповину,И покорно пойдёшьумиратьна Невскийпроспект.

Не снись

Пока ещё – больше смыслав яви, чем в забытьи, —не снись мне! Совсем не снись мне:свернуть не хочу с пути.Ведь знаешь: я здесь – через силуи так. Потому – не смей!..Не смей заманить в трясину:мне рано сродняться с нейблаженством, как статуе – с нишей,как букве – с клеткой письма.Боюсь не того, что снишься,но жажды вечного сна,которую будишь этимискусно, как сказка – эскиз.До точки в моём сюжете —не снись мне, не снись, не снись…

Лепестки

Книжку с полки взять и раскрыть.Из неё – лепестки, лепестки:точно воспоминанья, пестрыи внезапным сонмом – легки.Раскружились по спальне в пляс,как пурга за окном – точь-в-точь.Эко ж книжка ждала, пылясь,распахнуться в январскую ночь!..Пляс густеет – в парке тепло;лето живо: ещё не прошло.Вижу джаз, сквозь него – тебя:ты смеёшься, ещё любя.Вот цветы у тебя в руках;пульс всё чаще, а радость – робка.Жар в груди: всё у нас – впереди!..Ну иди ко мне! Ну иди!..Нет, к чему эти стены опять?В спальне тихо. Я – в январе.Только б трепета не затоптать,распестревшегося на ковре!..Я стою, шевельнуться страшась:сохранить обещала тебе…Взявши книжку, захлопну сейчас:что чужие сказки теперь?

«Я на кончиках пальцев порою…»

Я на кончиках пальцев пороюпо небу хожу не спеша,и холодной лазурной короюцелует оно каждый шаг.А когда невзначай оступаюсь —лёд трещит о том, что не глух,и со сладкою болью палецв голубую ныряет глубь,окровавивши грани проруби.Эту кровь в заре узнаётвсяк, кто сам так гулять пробовали небесный ломал лёд.Кто по небу бродил пальчиками,на руках бродил, чуть дыша;всяк, чей неосторожный шагтёплой кровью лазурь пачкал.Утром синь – и в моих отпечатках:для того – не хожу в перчатках.Предпочесть перчатки страданью?Нет, по небу – лишь босиком.Я однажды его ударю:постучусь в него кулаком.Вижу это спокойно и трезво,смерти нет мне как таковой:небо чуть посильнее треснет,и нырну в него вниз головой.