Читать «Поверженный» онлайн - страница 6

— Конечно, конечно, — подтвердил важный имам.

Хайдаркул, которому вопросы имамов напомнили, что большинство населения Бухары все еще религиозно, услышав слова Асо и ответ имамов, улыбнулся про себя и сказал:

— Кто выступает против правительства, тот выступает против бога и пророка.

— Боже упаси! — сказали оба имама.

— Это так, — сказал Хайдаркул, — но ведь такие люди могут и в мечеть не ходить, и не услышать слова своего имама. Однако Асо прав: если вы будете давать правильные советы вашему сословию, то они дойдут до слуха многих людей, а это небесполезно.

— Мы день и ночь молимся за наше справедливое государство! — заискивающе проговорил важный мулла и встал с места, так как в ворота вошло много людей, пришедших на поминки.

Когда вновь прибывшие расселись кто в комнате, кто во дворе — и стали слушать чтение Корана, стоявший у ворот Насим-джан подал Хайдаркулу знак, подзывая его.

Хайдаркул приблизился к Насим-джану.

— Что случилось? — спросил он.

— Вас и брата Асо вызывают в ЧК. Экстренный совет, — сказал Насим-джан.

Хайдаркул кивнул и, обратившись к родственникам покойного, сказал:

— Придется нам с Асо уйти… Если освободимся от дел, вечером придем непременно. А вы последите за Мираком — уж очень он переживает потерю отца…

Мирак в самом деле очень сильно переживал свое горе. Забившись в угол, он то рыдал, повторяя без конца: «Дада-джан», то сидел неподвижно, уставясь в одну точку, подавленный и мрачный. Что бы ни говорили ему мать, сестры, Фируза, Оим Шо и другие женщины, как ни старались утешить, он не слышал их слов, не понимал ничего. Перед его глазами неотступно стоял любимый, светлый образ отца. Никогда не видел Мирак в его глазах гнева и ярости, никогда не слышал от него грубого слова, ругани. Никогда не подымалась на Мирака рука его отца. Пока был с ним отец, Мирак чувствовал себя уверенно; вместе с отцом он, казалось, мог гору своротить. Отец был его разумом, силой, его гордостью и надеждой. Был отец — и Мирак беспечно играл с товарищами, учился, ходил на базар, ездил в Каган, помогал матери по дому, никогда не думая о хлебе и пище… А теперь точно руки оторвались у него, он разом всего лишился, остался сиротой, одиноким. Теперь на его голову упали все заботы о семье. Теперь нельзя уже быть беспечным, надо работать, трудиться, думать о жизни, соображать что к чему. За какие-нибудь два-три дня Мирак повзрослел на несколько лет.

Мать Мирака не жила по пословице: «Дашь — поем, ударишь — умру». Она с малолетства привыкла к бедности и труду, никогда не падала духом, не теряла надежды, была готова ко всему, даже к роковому слову «смерть». Она словно предчувствовала ее, потому что потеряла покой с того самого дня, когда Сайд Пахлаван пошел на службу к Асаду Махсуму. Как она уговаривала мужа не браться за это дело, говорила, что работа с Асадом — игра с тигром, свирепым и коварным. Ах, если бы Сайд прислушался к ее словам! Но он всегда старался только успокоить ее. И вот теперь он пожертвовал собой и оставил их одинокими.