Читать «Том 4. Песнь над водами. Часть III. Реки горят» онлайн - страница 6

— К черту с этим барахлом, — волновался кто-то. — Завалили весь вагон. И откуда столько набрали? Как, еще корзина? Вам бы надо отдельный вагон себе заказать.

— Вот видите, мама, — услышала Ядвига уже знакомый голос.

— Ставь, ставь чемодан, — послышался ответ. — Здесь будет удобнее. Владек, да побойся ты бога, где же тот узел, что в одеяле?

— Какой еще узел?

— Ну, не горе ли с этими мальчишками?.. Который в сером одеяле. Оставил? Выскочи-ка поскорей… Боже, боже, наверно уже украли…

— Да чего вы, мама, мечетесь? Вот он лежит, ваш узел…

— Мой? Почему мой? Такой же твой, как и мой.

— Нет уж, мне вы этого барахла не навязывайте. Говорил я, не тащите всякой рухляди, а вы…

— Ох, уж эти дети… — застонала женщина и стала разматывать черный вязаный платок. — А жара, не дай бог!

— Еще бы не жара! Ведь вы, мама, сто одежек напялили, будто на Северный полюс собрались.

— Марцысь, Марцысь… Неужто же еще один узел надо было связывать? Лучше на себя надеть. А то бы вы с Владеком опять набросились…

— Уж так мы и набрасываемся!

В сторонке кто-то тягуче рассказывал:

— Ну вот, мы это сейчас собрались, и на станцию… Три дня, милая вы моя, на этой подводе… Я уж думала, не доеду, всю душу из меня вытрясет… А пыль! Так на зубах и скрипит, легкие у меня и сейчас, наверно, черные, не откашляешься. Лошаденка какая-то замученная, а уж эта подвода, прости господи… Но я уж так себе сказала: раз надо так надо…

В углу капризно хныкала чья-то девочка.

— Тихо, тихо, золотко мое, сейчас поедем, вот сейчас, сейчас и поедем… На, возьми яблочко, скушай…

— Не хочу яблочка…

— А пирожка? Может, пирожка? Скушай, золотко, скушай хоть кусочек…

— Не хочу пирожка…

— А воды с соком?

— С каким соком?

— С малиновым, золотко, с малиновым.

— С малиновым не хочу…

— А по заднице хочешь? — ворвался в эту семейную идиллию грубый голос. Девочка окаменела, открыв рот. Мать, как львица, кинулась на ее защиту.

— А вам что? Как вы смеете? Хамство какое…

— Заткнитесь, дамочка. Ишь, глядите на нее, хамами обзывает… Вы бы лучше своего ублюдка успокоили, и без него шума хватает…

— Кто это ублюдок? Мое дитя ублюдок? Мое дитя?

Девчонка, пользуясь случаем, издала пронзительный визг. Мать схватила ее в объятия.

— Тихо, мое солнышко, тихо, мое золотко… Как она, бедняжка, перепугалась! И не стыдно так пугать ребенка? Что за люди пошли, что за люди!..

У дверей опять началась сутолока.

— Как, вы еще впускаете? На головы друг другу сесть прикажете, что ли?

— Напихали барахла, вот для людей и нет места.

— Ну послушайте только, какой-нибудь несчастный чемодан уже всем глаза колет… У самого нет, так он другим завидует.

— Подвиньтесь, пожалуйста.

— Куда я подвинусь? На потолок? Взбесились, что ли? Что ж нам, как скоту ехать?

— Ну, ну, не орите, дамочка. А ну, подвиньтесь!

— Не пускать больше никого, не пускать!

— Вот какой народ пошел… Сам влез, так уж другому не надо, — возмутилась маленькая худощавая женщина, ловко взбираясь по лестнице. Но, едва очутившись в вагоне, она тотчас присоединилась к хору протестующих: — И так нас, как сельдей в бочку, напихали! Куда еще втискивать! Есть ведь и другие вагоны…