Читать «Кое-что из написанного» онлайн - страница 94

6

Кто-то наверняка вспомнит, что именно «исключительные обстоятельства», по мнению видного юриста Карла Шмитта, были высшей прерогативой диктатур. Тиран — это тот, кто выносит решение о наступлении исключительных обстоятельств. Стало быть, что имеет силу для государств, имеет силу и для сравнительно более мелких объединений людей, таких как семья и место работы.

7

Крайне выразительным примером властной воли, замаскированной под свою противоположность, является фильм «Идиоты», шедевр Ларса фон Триера. Если на миг предаться пустым домыслам, то можно поверить, что Пазолини оценил бы результат, которого добился датский режиссер. При этом мы не оцениваем эстетическую теорию, на которую опирался последний (так называемую Догму; когда о ней заговорили, многим, включая меня, она показалась бог знает какой революцией в эстетике, а сегодня кажется не бог весть чем, одним из многих пузырьков в кубке шипучих 90-х годов прошлого века).

8

Андреа Дзандзотто много писал о Пазолини. Но я воспользуюсь этим примечанием только для того, чтобы вспомнить изумительное стихотворение, написанное им на диалекте и опубликованное в 1986 г. в сборнике «Язык-говор». Дзандзотто, ровесник Пазолини, представляет П. П. П. еще мальчишкой. Тот едет в школу и поджидает поезд, где-то между Сачиле и Конельяно. Точь-в-точь как сам Дзандзотто в тех же краях и в то же время, на таких же сельских полустанках, где звонил станционный колокол: «Динь-динь-динь». Десять километров для мальчишек того времени были «беспредельностью», так что оба поэта познакомились уже взрослыми. Стоит процитировать самое начало этого стихотворения, ибо такие проникновенные строки прочтешь не каждый день. «Ты ел свою плетенку / в поезде по пути в школу / из Сазилы в Конеян; я был неподалеку, но по тем временам / у десяти километров не было ни конца, ни края». «Повзрослев, — продолжает Дзандзотто в этом послании покойному, мы читали друг друга, ругались; мы были разными, но „о главном думали одинаково“».

9

«Насколько мне известно, — признается Пазолини в разговоре с Квинтавалле, — даже негритянский член — это несостоятельный миф. Когда я был в Нубии, я прочесал ее сверху донизу и не нашел никого, ни единого человека, который бы ему соответствовал» («Дни Содома»). Нужно признать, что образ П. П. П., инспектирующего «сверху донизу» Нубию в поисках исключительных размеров, и вправду хорош.

10

Некоторое время назад, прогуливаясь в Париже по бульвару Сен-Жермен, недалеко от «Кафе де Флор» по той же стороне улицы, я случайно наткнулся на мемориальную доску, установленную на фасаде изящного домика XVIII века. Доска сообщала прохожим, что в этом доме граф Сен-Симон долгие годы сочинял свои ядовитые «Мемуары». Да здравствует злословие! Да здравствует гнусная клевета! Тот, кто не понимает их тонкую и глубокую поэзию, не достоин занятия изящной словесностью, ибо она по определению имеет своим предметом человека и не может скрывать его убожество, коварство, неистребимую глупость и бесконечные формы комизма. Этот белый домик, стиснутый двумя внушительными зданиями, показался мне храмом, заслуживающим такого же, если не большего, почета, какой оказывают домам поэтов-лириков, философов, мистиков.