Читать «Монады» онлайн - страница 426

Девочка осталась одна. Ненадолго.

За окном бежали плоские пейзажи. Через некоторое время ее взгляд уже не следил заоконное усыпляющее однообразие. Да, изрядно притомили долгие дни путешествия и эта, почти тотальная, смена всех знакомых жизненных, визуальных и тактильных привычек и ориентаций. Прямо-таки буквальный переход из одного мира в другой.

Опять ей представлялись пыльный ташкентский перрон, яркое солнце и высветленные почти до белесой прозрачности лица и фигуры улыбающихся тети Кати и дяди Мити, которых она, естественно, никогда не видела. Их фотографий не наличествовало в китайском семейном архиве. Да и откуда бы?

Посему девочка все представляла по многочисленным воспоминаниям отца, постепенно обраставшим дополнительными немыслимыми трогательными и покоряющими подробностями. Семья, родители, родственники, дом отца, где он вырос и куда возвращался на каникулы из сурово-государственной столицы, – все это стояло перед ее глазами некими светящимися образами тургеневско-толстовских идиллических фантомов.

Я тоже видел этот дом. Вернее, даже дворец. Точно, так он и назывался впоследствии – Дворец пионеров. Я подходил к старинной чугунной ограде, почти приникая лицом к холодным черным металлическим прутьям, разглядывал отодвинутое в глубину немалого сада причудливое просторное трехэтажное строение.

Я представлял себе, как в определенный утренний час старому генерал-губернатору подается большая карета. Вернее, по новым-то временам и соответственно статусу – длинный роскошный черный лимузин с затененными стеклами – достаточно мрачновато.

Губернатор выходит, щурясь под ослепительным солнцем, обряженный в по-современному скорректированный парадный генеральский мундир, с небольшим количеством все-таки сохраненных разных там аксельбантов, просто бантов, портупей, шпаг и прочих, как нынче выражаются, прибамбасов. Он беспрерывно поправляет белые атласные перчатки, которые все не могут прочно и ладно укрепиться на его по-крестьянски крупной руке.

Иногда из окна своей спаленки девочка видит деда, бродящего по саду с заложенными за спину руками. Его спутники – офицеры, священники, муллы или гражданские, – деликатно склонившись, что-то шепчут ему на ухо и отклоняются назад. Он, не поворачиваясь к ним, чуть-чуть согбенный, но неодолимо величественный, немного пришаркивая, молча продолжает шествовать вдоль широкой, усыпанной песком главной аллеи их сада. Вдали черным силуэтом виднеется постоянно и терпеливо поджидающий автомобиль. Он стоит за огромными чугунными воротами со всякого роды завитушками, добегающими до самого остроконечного их завершения.

Лица дедушки девочка не могла различить.

Она просыпается в огромной светлой комнате второго этажа. В детской. Щурится от бликов и рефлексов приглушенного яркого наружного света, проникающего в ее просторную спальню через зашторенные окна. Нежная окраска комнаты тоже смягчает его ненужную яркость. Многочисленные изображения животных, кажется, легко перемещаются по поверхности стен. Отделяются, присаживаются на детскую кроватку и снова отлетают в свои собственные пространства прозрачного обитания.