Читать «До встречи не в этом мире» онлайн - страница 48

Я купался, загорал и ждал следователя. Понятно, что никакой следователь не приехал. Через неделю катер нашли у того, с кем я его ремонтировал. Поселили меня в домике, где жила врач – Оксана Петровна Бузук. Она не только всех лечила, но еще и сочиняла песни на стихи разных авторов.

Мелодии немного смахивали одна на другую, но вкус у нее был, и голос. И тексты она подбирала очень хорошие. По вечерам у нее собирались поклонники, и она пела. Я тогда сочинял еще и песни, и исполнял их неплохо, а стихи читал вообще удивительно.

Еще бы: у меня было одно время намерение поступить во МХАТ.

Я усердно готовился, занимался дикцией и сценическим мастерством у прекрасной актрисы Зои Александровны Сахновской… Как-то раз я немного спел, немного почитал – все были ошеломлены.

Меня стали приглашать в приличные писательские дачи, и даже старая графиня Изоргина, вылитая Пиковая дама, прониклась ко мне до такой степени, что угостила однажды обедом, чего не удостаивался ни один из коктебельских мэтров.

Я очень скоро стал знаменит и везде вхож. Директор Дома творчества Николай Васильевич Дегтярев был человеком парадоксальным. Прежде он был секретарем Судакского райкома партии, и на людях вел себя как ортодоксальный коммунист.

Однако жилка свободолюбия у него была. Ему нравились песни Высоцкого. Он даже учинил просмотр запретного тогда фильма, что было весьма рискованно. После катера он мне грязной работы не поручал, да и вообще работой ту ерунду, что я выполнял, назвать было нельзя. Тем не менее, он платил мне зарплату, кормил в рабочей столовой, которая была во сто крат лучше писательской.

Нередко приглашал меня послушать мои стихи, угощал коньяком и относился с явным уважением. У нас сложились настоящие дружеские отношения.

Я стал бывать на даче у писательницы Наталии Лесиной. Мы подружились. Я вписался в коктебельский круг, словно всегда там и был.

Год после Коктебеля прошел в адской работе. Я связал все, что говорил Бродский, со словами Юнны Мориц, к этому добавилось сердечное отношение Булата Окуджавы, поделившегося секретами мастерства, Саши Величанского бескорыстная помощь и многих других. Я трудился над стихами, как галерник.

И результат превзошел все ожидания. Даже КГБ стало посылать по моим стопам своих топтунов. К тому же я сочинил смехотворную повесть про старого чекиста и милиционера, увлекся акварелью и написал серию «Лениниана».

Там Ленин был изображен настолько отталкивающе, что самой невинной была акварелька, где на субботнике рабочие тащат огромное бревно, сгибаясь под его тяжестью, а на бревне, скрестив ножки, сидит Ильич и похабненько улыбается. Хранилась основная масса моей антисоветчины в сейфе моего друга – подполковника МВД, на Житной, с моей бумажкой, что все это я сдаю добровольно, верю исключительно в Советскую власть и впредь отказываюсь от сочинительства и распространения своих, теперь в моих глазах, гнусных измышлений. Только числа там не было. Ручка была…

Едва дождавшись весны, я вернулся в Коктебель. Как прекрасна коктебельская весна! Как прекрасен Коктебель! Как не похож он на себя теперь! Коля Дегтярев тут же принял меня на работу садовником. В мои обязанности входило прохаживаться с огромными ножницами по писательскому парку, и при виде писателей время от времени что-нибудь ими срезать…