Читать «Царевич Димитрий» онлайн - страница 272

В Москве многие не верили, что царь убит, а видевшие его труп не признавали его Димитрием и говорили во всеуслышание, что он опять спасся, убежал, ибо тот, кто лежал на дворцовом пороге, не похож на царя. Даже стрельцы, которые вступились за него после падения и видели его ещё живого, с переломленной ногой, рассказывали об этом сбивчиво. Одни говорили, будто видели, как он упал из окна, другие же – как скрылся через забор, а третьи прямо утверждали, что убитый был не царь, а его молодой спальник и что только поэтому они и отступились от его. Среди всевозможных криков, говоров и шепотов, сразу заходивших в этот день по городу, особенно поражал боярские умы этот неясный, но широкий слушок о спасении Димитрия, порождённый, вероятно, его неузнаваемым мертвым лицом. Сквозила в этом слушке всё та же непримиримая народная ненависть к боярам и всё та же надежда на какого-то избавителя. Князь Василий почувствовал, что одержанная победа далеко не так безоблачна и что желательное успокоение наступит, пожалуй, не так скоро, как он рассчитывал.

Всех сколько-нибудь близких к погибшему царю людей кто-то приказал искать и хватать без промедленья; они разбежались из кремля, как мыши на пожаре, и одной из первых убежала вся Маржеретова рота. Но из приближённых к царю бояр никто не двинулся с места, даже дяди его – Нагие – не помышляли о бегстве, а беспечально сидели себе по домам в кремле, очевидно получив уже заранее от заговорщиков уверение в безопасности. Только старая царица Марфа, пролежав после сообщения о смерти Димитрия целый час в обмороке, заливалась в своей келье слезами, не говоря ни слова никому из окружающих.

Да ещё первый боярин, глава всего минувшего правленья, закутавшись в широкий охабень и держа в кармане царскую пропускную грамоту на отъезд в Смоленск, мчался теперь по пыльной дороге на борзой тройке, с одним слугою.

Гаврила Иваныч приготовился было ехать с большой поклажей и челядью, уложил уже вещи на трёх повозках, с тем, чтобы после обедни, отслуживши напутственный молебен, тронуться в путь. Но заслышав ночной набат и потом звон на Иване Великом, понял, в чём дело, и, разбудив жену, холопей, быстро переложил всё наиболее ценное в одну телегу, оделся попроще и наскоро проглотил стаканчик рому с куском холодного пирога. Окружённый слугами, хорошо понимавшими, куда едет хозяин, он сказал им несколько прочувствованных слов, упомянув, что надеется, по милости Божией, скоро вернуться и жить с ними по-прежнему, стал прощаться. Те утирали слёзы, бабы плакали в голос, все кланялись ему в ноги, прикладываясь к его рукам и даже к ногам. Зайдя к детям и поцеловав их в постельках, он, со всей дворней, присел в большой горнице перед дорогой и затем, попрощавшись с женою, положив три поклона перед иконами, сел в повозку.

– Прощай, Димитрий! – не утерпел он воскликнуть, крестясь в последний раз на своём дворе. – О, князья! Скоро вы помянете все слова мои!