Читать «Английская лаванда» онлайн - страница 8

Когда отходил поезд в столицу, играли громкий марш.

Клайв всегда собирал чепуху. Швейные ножницы, миниатюрные книжечки с цитатами мудрецов, жемчужины рассыпавшегося мамочкиного ожерелья, выцветшие фотографии и пожелтевшие письма, открытки незнакомых городов.

«Что он держит в своей шкатулке сейчас? – гадал Мередит. – Замаранные чернилами стихотворные каракули? Или, может быть, свои баснословные писательские гонорары? Или скрипичные струны да конский волос смычка – что там может понадобиться его даме?» Клайв женился на музыкантше, когда ему было двадцать, и проклятые женатики до сих пор были вместе.

(Мой) Клайв спал глубоким летаргическим сном в раздельной супружеской спальне, либо прерывистым в гостиничных комнатах, либо чутким на бежевом сиденье автомобиля, и, проснувшись, скидывал с себя (мои) липкие пальцы, длинные музыкальные щупальца, сердито бормоча: «Отстань, Перси, это же сон».

Он плелся в ванную, щуря заспанные подслеповатые глаза, и включал воду, и под воду располагал тяжелую непроветренную голову. Там М. цеплялся водой за его волосы фамильного цвета воронова крыла, и просачивался под кожу мутью поэзии, тягой к странствиям, тоской по изяществу.

Названый брат раскидывал по плечам мокрые полотенца, выжатые углами щупальцев, покуда призрачный выдуманный Перси мог хоть так его обнимать. А затем глядел на несуществующего Мередита, любовника пиковой дамы, рыжегривого львенка, рыцаря-кулинара; К. смотрел сквозь волны морские, сквозь стекло настенного зеркала и был безутешен:

– Я тебя не вижу.

Глава 3

Роза белая

(значение: «Тоска по любимому»)

– Пиши про детство, про студенчество, про карамель на палочке, только отстань, прошу тебя.

И поцелуй в лоб как награда.

Мег прижимает к упрямому подбородку корпус инструмента крепко, если она возьмется как следует, то не отпустит. Мег, она же Маргарет Эрншо, в девичестве Джусти, репетирует каждый божий день, пилит то плавно, как лодка едет, лаковое дерево, то остренько, комарики пляшут над ухом, крылатые скрипачата.

Ее муж сыплет в чай ворох засушенного травяного сбора. Кто-то прислал бандероль со штампом его покинутого предместья, вот и пьет теперь бурду в китайском сервизе (трофей, добытый симфоническим оркестром на гастролях). Лишь бы не мешал играть; пусть делает что хочет, только не лезет к музыке, думает Мег. Она уже выделила ему целый кабинет, между прочим, зал с отличной акустикой, К. трансформировал его в зал грязных кружек, пепельниц, раскиданных бумажек и письменного стола, на котором иногда не грех уснуть. Славная комната! Когда муж туда заходит, счастливый шиллинг, найденный в траве, сам крутится на ребрышке, а пасьянс «Английский сад» меняет карты местами, складывает воедино половинки цветов, давно увядших, и он попадает на десять лет назад, уже после переезда, но еще до Мег. В майский семестр.

* * *

Alma mater в цвету: мелкие беленькие, будто из салфеток, гнездящиеся на тонких веточках, распускающиеся осторожно, осмотрительно. Майский семестр поет птицами, шумит свежестью, волнуется зелеными переливами.