Читать «Две реки — два рассказа» онлайн - страница 102

Создать прялку было не только искусством, но и древодельным мастерством. Надо было сначала вырубить из кокоры — корневища ели — заготовку, причем из одной кокоры получалось только две заготовки. Прялки расписывали двумя красками: черной из сажи, красной из местных глин.

Изготовлялись в Палощелье не одни прялки, а и всевозможные изделия из дерева, и обязательно расписные. Делались короба всех размеров, большие, как сундучки, и маленькие, как шкатулки, а также грабли, решета, солонки, чаши, ковши. Особенно много выделывалось ложек. Здесь был центр народной росписи, такой же, как известная Хохлома, только, на мой взгляд, еще более самобытный и оригинальный. Хохломским промыслам была оказана своевременная поддержка, в далеком Палощелье этого не было сделано, и промысел угас.

Промысел исчез, но слава его начала расти. За мезенскими прялками отправились этнографические экспедиции и просто любители. Пустым никто не возвращался — прялки были почти в каждом доме, и отдавали их даром. Теперь прялки на Мезени стали редкостью. Нельзя сказать, чтобы они не сохранились — они еще есть у старых людей, и пользуются ими по назначению.

— А как же, — скажет вам хозяйка, — овечек держим, надо шерсть прясть.

Но это старые люди, а молодежь, деревенские девчата, они на посиделки с прялками не ходят, а в клуб на танцы…

Знал я, что нет прялок в Палощелье и мастеров давно нет, а сошел на берег посмотреть, что мне место скажет. Над обрывом нависла старая коряжистая сосна. Другая стоит возле церкви. Такие почтенные деревья оберегаются в мезенских деревнях, хотя, обычно, северная деревня стоит без зелени. Палощелье похоже на маленький бревенчатый городок, где дома стоят тесно, образуя улочки и закоулки. Есть дома старые, с коньками, есть новые, с шиферными крышами. Огород может оказаться перед домом, а в нем стоит высокий четырехметровый обетный крест.

Возле дома бабушка черпает из бочки в таз воду ковшиком. Спрашиваю ее, кто крест ставил.

— А дед мой, дед еще, мастер был резать. — И начала долго и пространно говорить, на меня не глядя, будто вслух сама с собой: — Были мастера, были, да все вымерли, никто прялок не робит. Какие свои были — все людям отдали, ходили, спрашивали… Одна я живу. Три сыночка у меня было, двое на войне пропали, третий себя стрелил, на охоту пошел, дробовку на сук вешал, дробовка пала, да в него… — И продолжает говорить сама с собой, продолжая черпать из бочки дырявым черпаком…

А наш путь дальше по мезенским плёсам.