Читать «Останется при мне» онлайн - страница 70

В середине января Дэйв Стоун, Сид и я взялись за составление одной из тех учебных антологий, какими молодые преподаватели надеются придать солидность своему списку публикаций. Стоун, Ланг и Морган, “Пишу, ибо убежден”. Но я занимался антологией не за счет своей литературной работы, а за счет вечеров, Салли, подготовки к занятиям и сна.

Веди я тогда дневник, я бы проверил с его помощью те воспоминания, что выглядят правдоподобными, но не гарантированно верными. Но вести дневник в то время означало бы примерно то же, что делать записи, несясь в бочке через Ниагару. Наша жизнь, при всей своей бессобытийности, влекла нас стремительно. Пожалуй, мы могли бы дать пару очков вперед пресловутому нынешнему “поколению сей минуты”. Может быть, отсутствие дневника – в каком-то смысле неплохой признак, хотя точность воспоминаний и страдает. Генри Джеймс где-то замечает: если тебя тянет делать записи о том, как что-то тебя поразило, то, вероятно, оно поразило тебя не так уж сильно.

8

Расскажу о том, что поразило меня в конце концов. 19 марта 1938 года, суббота.

Моррисон-стрит, середина дня. Мы побывали у Чарити в больнице и теперь обходим ради прогулки наш квартал, медленно, потому что у Салли срок приближается и она грузная, осторожно, потому что на тротуаре все еще есть обледеневшие участки. Воздух промозглый, он холодит ноздри, но по-настоящему зябко быть не может: когда пробивается солнце, от крыш идет пар. Из-под осевших холмиков снега вдоль бордюров и подъездных дорожек текут ручейки. На лужайках, где протаяло, видна неприятно почерневшая трава.

Мы говорим про сурка. Я подсчитал на пальцах, что после того, как он в солнечный день второго февраля юркнул обратно в свою нору, прошло больше шести недель.

– Если он видит свою тень, это еще шесть недель зимы или два месяца? – спрашиваю я Салли. – Кажется, шесть недель. Весне пора бы уже начаться.

– Не знаю, – отвечает Салли. – Но так бы хотелось! Чтобы пришла наконец весна. Чтобы родился ребенок.

– Хочешь избавиться от этой ноши?

– Еще бы не хотеть! Ты заметил, какая Чарити была худенькая там, на койке? Как палка. Я наклонилась ее поцеловать и едва смогла дотянуться из-за своего живота. Во вторник она уже домой, а я все хожу, толстая, как пивная бочка. Невольно думаешь, что мы в конце концов рожаем из ненависти. Когда это делается до того ненавистно, что терпеть нельзя, – тогда избавляемся.

– Что ж, тогда сосредоточься на ненависти. – Помогаю ей пройти по шершавому загрубевшему льду. – Первое место на чемпионате рожениц от тебя ушло, но второе тебе обеспечено. Направь мысли на это. Серебряная медаль.

Она смотрит на меня большими скорбными глазами. Ее лицо стало шире; в матерчатом пальто, которое внизу из-за живота не застегивается, вид у нее так себе. Я знаю и люблю эту женщину, но это не та девушка, которую я взял замуж. Я задаюсь вопросом: увижу ли ее прежней, когда войду к ней наутро после того, как она сбросит с себя наконец этот кошмар? Увижу ли ее невредимой и красивой, какой Сид увидел свою Чарити? Он не очень-то легко перенес ее беременность. Несколько раз в последнее время около полуночи устремлялся ко мне со своей Ван-Хайз-стрит и заставлял меня ходить с ним быстрым шагом вокруг квартала. Боже, смилуйся над Чарити, когда она оправится после родов. Нерастраченной энергии у Сида немерено.