Читать «Даль сибирская (сборник)» онлайн - страница 71

Вот Сполошино слева, а направо – почти что рядом Орловка и Березовка. Не раз приезжал сюда я на лодке с отцом во время осенней продовольственной кампании, никто, конечно, не продал бы хлеб за деньги, по дворам не ходили, нажимали на председателя колхоза, тот вздыхал, чернел лицом: фондов нет, но как отказать учителю единственной на всю округу школы-семилетки?.. И, глядишь, после тайных и глубокомысленных переговоров с бухгалтером, выделяли пуда два зерна.

С каждым ударом пароходных широких плиц все знакомее и роднее места. Сколько раз по булыжистым скатам именно этого, правого берега вел я лодку бечевой. Где-то здесь вот однажды я взбирался на молодой кедр, рискуя обломить хрупкую вершинку, все тоньше и жиже ствол, и наконец почти что никакой опоры не осталось под руками-ногами, а сердце захолонуло страхом, но все же я дотянулся до самой макушки и сорвал две смолистых шишки, довольный собою не меньше, чем сказочный Иван-дурак, ухвативший портрет царевны с верхнего окна многоэтажного терема.

Вот деревня Сукнёво, а рядом на узком и продолговатом острове ельник. Как он похож издали на черный крутобортый корабль! Все деревья, как на подбор, высоченные, стройные, а когда пробираешься по нему, то невольно проникаешься уважением к его древности. Такой лес нельзя рубить, рука не поднимется. А какие шишки там хрустят под ногою! Небывалые, в косую четверть! На отшибе перед ельником в сторону реки, наподобие всплывшей подводной лодки, протянулся узенькой полосочкой галечный осередок, так любимый косяками диких сторожких гусей: на выстрел тут к ним никак не подберешься.

Зато утку в Сукнёвской протоке около ельника можно добыть запросто: подъедешь, бывало, к острову с тыла, минуешь лес, ползком через лужок прокрадешься к обрывистому земляному берегу – батюшки! Уток-то, уток – тьма! И по всей протоке, и у берега – сотни уток самых различных пород и окрасок. Ныряют, кормятся, ощипываются, друг за другом ухаживают, ну, настоящий утиный рай!.. Выберешь селезня, что поближе, у самого берега, свесишь ствол ружья вниз с обрывчика и – бабах!

Ой, что после этого происходит! Кряканье, хлопанье, свист, шум наполняют окрестность, вся масса перелетных птиц поднимается на крыло, прятаться здесь бесполезно, встаешь, окутанный вонючим облачком порохового дыма, во весь рост и, неожиданно для самого себя, чувствуешь, что совершил что-то нехорошее. Спугнутые птицы стаями и в одиночку носятся над протокой во всех направлениях, но далеко не улетают, потому что лучшего места им не найти. Наконец, они рассаживаются поодаль и смотрят в мою сторону настороженно, ждут, когда уйдет враг, то есть я. Если спрятаться в ельнике и подкрасться к обрывчику через часик, можно опять поймать на мушку дичь, но мне как-то не по себе под взглядами сотен птиц, и я ухожу, совсем ухожу, смущенный, озадаченный тем, что сами же утки, разжигающие неукротимую охотничью страсть, способны эту страсть пресечь.