Читать «Девичье поле» онлайн - страница 28
Алексей Алексеевич Тихонов
— Давайте, бабушка, я вас живо выучу.
— Н-но!.. Ну, холёсё. А когда зе ты мой польтлет-то будесь писать?
— Завтра, бабушка.
— Ты, дусецька, холёсий написи — молоденький. Я на него смотлеть буду да думать: «Вот какая я слявная — спасибо Натке». А то сто — в зелькале-то смотлю на себя, на сталюю-то. Насмотлелясь усь. Надоело.
Наташа посмотрела на бабушку, на её живые глаза, на её милую, добрую улыбку, и через стол послала ей обеими руками воздушный поцелуй и воскликнула:
— Бабусенька моя, хорошая моя! Если бы вы знали, как вы правы! Именно так и надо все писать — чтоб радовало. Надо вот уловить хорошую, радостную черту и увековечить её на полотне. А то толкуй там про сходство. Что хорошего, если я вас спросонья изображу. Чем похожее, тем хуже. Нет, уж я мою бабусиньку нарисую холёсую-холёсую, — и, подмигнув, добавила: — молоденькую.
За вечерним чаем Наташа спросила Лину:
— Ты рано встаёшь?..
— В семь. Просыпаюсь раньше.
— Ещё темно?
— Да.
— Разбуди меня, пожалуйста, завтра. Я хочу видеть восход солнца.
— Хорошо.
Наташа, чтобы не быть ранним утром сонной, легла сегодня раньше своего обычного часа, легла, как все в усадьбе, в половине одиннадцатого. И как только до подушки — тотчас заснула.
VII
Наташа проснулась среди ночи. Точно кто её в бок толкнул. Шум ли какой послышался, или то был внутренний нервный толчок, но, когда она проснулась, открыла глаза, увидела, что в комнате темно, и попробовала опять уснуть, она почувствовала, что сна нет. Точно выспалась. Полежала, потянулась, нашарила на столике спички, зажгла свечу, посмотрела на часы: четыре.
«Слишком рано». И погасила свечу.
Закутавшись в одеяло, пробовала снова заснуть. Но сна решительно не было. И, открыв глаза, она стала смотреть в темноту комнаты. Между портьерой и косяком окна пробивалась узенькая полоска лунного света. Наташа встала, накинула на плечи одеяло, надела туфли и подошла к окну.
Она откинула немного портьеру. Луна стояла на западе, но ещё очень высоко, и через верхушки высоких деревьев бросала яркий свет прямо на весь дом. От стволов деревьев темно-лиловые тени бежали в гору с низины к дому. Свет и тени были резки-резки. То, что было там, за окном, нельзя было назвать «ночь» — нельзя было назвать и днём.
— Наташа, ты не спишь?
Это был голос Лины за дверями в её комнату.
Наташа обернулась и быстро подошла к дверям.
— Нет, я сейчас проснулась. А ты уже встаёшь.
— Я не спала, — ответила Лина. — Но вставать ещё рано. Можно к тебе?
— Да. Ты одета?
— Нет, я сейчас.
— Так нет, Линочка, душечка, я к тебе.
Наташа, шлёпая туфлями, путаясь в одеяле, прошла-побежала в комнату Лины. Лина тем временем отошла от дверей, зажгла свечу, и, когда Наташа вошла, Лина, в одной рубашке, сделала ей навстречу несколько шагов.
— Мы с тобой точно пансионерки, тайком идущие друг к другу на свидание, — сказала Наташа.
Смеясь, она подошла к Лине и, целуя её, сказала:
— Линка, ты простудишься. Ложись скорей.
Они вместе, обнявшись, подошли к кровати, Лина легла под одеяло, Наташа села на край.
— Стой. Тебе неудобно так. Садись ты совсем, с ногами. Вот так.