Читать «Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков» онлайн - страница 246

Тут же Савицкий подчеркивает, что обстоятельства мировой войны, обнаружив уязвимость экономических связей между странами, обостряют вопрос: «Как сохранить хозяйственную независимость не отдельного индивидуума или семьи, а обширных социальных целых, государственных образований, будь то национального, будь то многонационального характера» [Савицкий 1916а, 72–73]. Тем самым Савицкий предвосхитил проблему автаркии, которая будет столь характерна для политики Запада между мировыми войнами и которая преломилась, в частности, в германской геополитике с ее идеей хозяйственно самодостаточных «гроссраумов». Савицкий, по сути, рассматривает Российскую Империю как такой гроссраум, отмечая: «место России в некотором основном процессе, наметившемся в новейшем мировом хозяйстве, – процессе создания и спайки таможенно-политических образований, обширных и разнообразных по характеру объединенных в них хозяйственно-производственных областей, – таможенно-политических образований "империалистического" (имперского) характера».

Итак, формирование особого геоэкономического пространства России Савицкий рассматривает как часть процесса, объединяющего Россию с западными державами, более того, прямо стимулируемого вовлеченностью России в борьбу западных великих держав за гегемонию в Европе и в мире.

А отсюда и второй мотив этой работы. Это тезис об изначальной раздвоенности ориентации России. Исконное ее ядро, «между верхней Волгой с севера, степями Слободской Украины с юга, Средней Волгой с востока и Днепром с запада» – рисуется как край, обездоленный полезными ископаемыми, «дарами Земли и Солнца». Однако в русской истории берет верх импульс, направляющий страну прочь от природных богатств континента. «Тяготение к культуре Запада, стремление дышать воздухом Европы, который в то же время есть воздух моря, потребность приблизиться к ее центрам, чтобы завязать и сохранить свои с нею связи, – всё это определило культурное устремление на Запад и на север, к Европе и морю, и заставило … именно здесь, на северо-западе создать и закрепить свои культурные сосредоточия» [там же, 67]. Итак, подобно Квашнину-Самарину, Савицкий обнаруживает логику похищения Европы в основе российской геостратегии.

Однако Савицкий идет дальше. Отмечая, что «природные ресурсы промышленного развития имеются в России только на востоке и юге, но в силу указанных условий русского прошлого не сюда было направлено историческое устремление» ее, Савицкий делает вывод о «действительно роковом территориальном несовпадении средоточий русской культуры с центрами природных ресурсов России». Собственно, это и есть противоречие, открытое Квашниным-Самариным, между задачами экспансии «труда» и задачами «увеличения награды за труд» через давление на мировой центр. Собственно, это раздвоение между типами империи от моря – делающими упор на «Русскую Евразию» или на балтийско-ближневосточную ось, а также дополнение в рамках первой модели созидания новых баз в «Русской Евразии» экспансией старых центров на юг и на юго-запад через проливы.