Читать «Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016» онлайн - страница 89

Коллектив авторов

На заводе вод прорвало турбину,/оборот дождя громыхнул немалый,/ ночью ветер шляпой хлестал рябину-/закровил асфальт от горошин алых, ‹…› но романтики как здорового, незамусоренного городской суетой восприятия жизни, – не убавляется; вообще, надо сказать, автор относится к поэтам, гармонизирующим мир; каждый день автор преобразует в небольшое театральное представление, в котором радость и грусть светло уживаются друг с другом. Этому очень способствует и рассыпанная по многим страницам книги лёгкая насмешливость интонации. Например, в стихотворении «Некогда думать о платье…», – в цепочке фантазий, где юмор словоупотребления прочно держит внимание читателя – откровенно заговариваемого поэтом, который громоздит деталь за деталью:

‹…› Пусть повисит, отвисится,/ пусть шерстяные манжеты/ молью съедаемы будут/ в тёмном трехстворчатом склепе, пусть упокоится с миром, / рядом с жакетом под полкой, хламом заваленной пыльным ‹…›

Одно из стихотворений заканчивается, пожалуй, полушутливо: поэт выражает надежду, что «когда-то / земле и небу пригожусь». Но из этих слов, однако, можно сделать вполне серьёзный вывод: Ганна Шевченко живёт в ладу с природой, и всеми своими стихами объединяет землю и небо. А это уже не просто «красивые стихи». Это – поэзия.

Главное притронуться к струне

Даниил Чкония, «Стихия и Пловец: Другие стихи (2013-2015)» М.: Время, 2016

Чкония столь разнопланов, что думаю: с чего начать разговор о его книге? Начну с этих строчек: главное притронуться к струне/так чтобы дыхание коснулось/ нот и фраз доступных только мне/ чтобы это и в тебе проснулось

Они важные, эти строки: стихи автор понимает как пение своим и только своим голосом, – пение, которое должно дойти до сердца читателя. О читателе он помнит и читателя уважает – это видно хотя бы по тому, что стихотворения свои ни когда не затягивает, в нём вполне развито чувство меры. Отличает стихи Чконии быстрый, иногда стремительный темп и ясность выражения поэтической мысли. Никаких экспериментов, всё – в рамках классической традиции. В связи с этим возникает вопрос: почему отказался от пунктуации и заглавных букв – что было бы уместней при «проборматывании» стиха, при фиксировании потока сознания, при течении речи «из ниоткуда в никуда»? В той поэтике, в которой работает Чкония, запятые ведь всё равно мысленно расставляешь… И почему проскакивают такие банальные рифмы, как «плачу – значу» (как в одном из ранних стихотворений Евтушенко), «одежд – надежд», случайна ли строка «голуби целуются на крыше» (из известного стихотворения Николая Старшинова, ставшего песней в исполнении Аркадия Северного)?.. Я сказал о «проборматывании», – да, Даниил Чкония не из «тихих» поэтов, – что особенно проявляется в стихотворениях, говорящих о радости, о силе жизни, которые побеждают уныния и страхи. «Его» птицы, которые растерянно к ночи усаживаются в гнёздах, поутру взмывают в небо – «и с высоты слетают голоса – / какую песнь из каждого исторгла / луна река окрестные леса / испуг не пересилит их восторга». Или в стихотворении, строчка из которого подсказала название книги (и где мы единственно встретим заглавные буквы): «Пловец владеет телом / владеет он водой», «вода владеет телом / усталого Пловца» – такое вот завершение: «принадлежа друг другу/ Стихия и Пловец/ всё движутся по кругу/ как завещал Творец». В общем, Чконию можно назвать скорее поэтом не радости, а надежды, поэтом проблесков радости, о чём говорят многие строки в книге; к нему вновь и вновь возвращаются уверенность в том, что «жизнь до упоения невозможна». И никогда он не забывает о том, что «не случаен радужный покой // что и печаль и боль берут другие / и вдаль уносят в призрачных руках», – чудесная перекличка с Борисом Рыжим, который в стихотворении о «Фантазии» Фета разгадал заключённую в этом стихотворении мысль: «Всегда ведь находится кто-то,/ кто горечь берёт на себя».