Читать «Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016» онлайн - страница 8

Самовар

Как бежала Агафьюшка, по траве да по камушкам,Кабы знала куда убегать, утекать,Шибче хитрой лисы, гибче мамушки-реченькиШла-бежала, она, а в руках самовар.А лежал ее путь через сопки таежные,А бежала, Агафьюшка, от советских властей,А проворною мышкою, с самоваром под мышкою,От людей хоронясь, во родной Куналей.Пой пичуга-заступница о беглянке-преступнице,Гой еси, о восстании мужиков-кулаков,Как в глухие тридцатые староверы брадатыеКазнь Господню устроили, активистам-чертям.А за это им было кому пуля в кулацкое рыло,А кому – по этапу за Яблоновый хребет,Из Петров-Забайкальского жинка сбёгла кулацкая,Жизнь беречь бесперечь – сберегла самовар…Самовар, тульский пар, самоварище!Сам поет, петь зовет сотоварищи,О латунный живот можно греться,Оживить умеревшее сердце…Вот стоит он, пузатый, сияет,Человеческий род продолжает…Эх да что не пыль – поем – в полюшке запылялася,Ох и запялялася…

Итигэлов

Человек может быть иль не быть,Чумазый, голодный в морозной степи сирота-пастушонок,Говорят, под хохот хозяйский, он звонко сказал: Буду Хамбой!Грея озябшие ножки в теплой коровьей лепешке.Человек может быть иль не быть,Чистым и вечным, как в детстве,Черепом Йорика еще можно быть,Чем-нибудь сгнившим, истлевшим, отжившим…Полон к юдоли земной состраданья и скорби,Понял тщету мира вещей и вещью не стал,В позе лотоса, йогин бурятский,Погрузился в неевклидово царство самадхи.В сумерках старых богов-тенгэриев –Сумеру, златою горою волшебной в своем животе,Живого, мама его носила,Святого, степь донашивала.Быть иль не быть Итигиловым,Выйти из чрева земли через семьдесят пять материалистических лет,Смертию смерть поправ,Сущим во гробех живот даровав…

Харджиев. Золотой век

Татлин пришел посмотреть на мертвого Малевича,Только и сказал: «Притворяется»,Туфанов, старый заумник, калека, горбатый, нелепой наружности,В 1928-м, на вечере ОБЭРИУ…некогда Хармса с Введенским живородивший,Малевич, там же, сидевший важно,Крученых говорящий: «Бог – тайна, а не ноль. Не ноль, а тайна» Татлин восхищавшийся и ссорившийся без конца с Ларионовым, Малевич ссорившийся и восхищавшийся без конца Ларионовым,Ларионов, наш Сезанн, ни на кого не похожий, всеми любимыйи со всеми ссорившийся,Любимые ученики Малевича за его супрематическим гробомв исполнении Суетина,Чьи абстракции напоминали иконы,Чьи живописные и авангардистские слоны разбрелисьпо его женам…Перебежавшие от Шагала слетающими витебскими евреями,Прескверным характером даже в триумфальном Париже оплакивавшемиудушек-учеников,Жена художника-лефовца, истеричка, но что-то в ней было,Жаловавшаяся Маяковскому и Лиле Брик на неверного мужа…Ибо все уже было создано до революции,И даже дрянь человек Родченко уже пришел на все готовое,Хлебникова любимый художник Филонов,Хотя и провалился потом в Париже, ходил пешком по Европе…Кандинский, фовист, ничего не понимавший в русском конструктивномлубке,Кисло защищал его Малевич: «он все-таки беспредметник»Но Хлебников, еще раз Хлебников… в нем есть все,Уходя в никуда, мне сказал Мандельштам…Ахматова: я всегда мечтала дружить с тем, кто не любит моих стихов,Набоков, графоман и бездарность, ругавший русский языкв «Приглашении на казнь»,Писавший статьи под фамилией Человеков – Платонов,Пили мы с ним как-то водку и разговаривали о Евангелии…И далее интервьюер пытает у сказочного Харджиева:И так, Николай Иванович, что вы думаете о канонизации Мандельштама?– Американцы сделали из него Брокгауза и Ефрона,А он, хоть и гениальный человек, но весь помещается у меня на однойладони…