Читать «Философия возможных миров» онлайн - страница 243

И вот еще одно, вроде бы постороннее соображение. На первый взгляд, изопродукция Интернета и социальных сетей заполонила весь мир – но ведь так называемый период полураспада этих химерных продуктов чрезвычайно короток. Та к что ясно: в ближайшем будущем уже вознесенным обитателям Парадиз-синема ничто не угрожает.

Монадология Секацкого

Приятель, заметив выражение, с которым я разглядываю обложку учебника у него в руках, пояснил, что решил познакомить своего взрослого сына с философией. Объяснять, что философию не изучают, а исполняют, тогда было бесполезно. А теперь, с выходом этой Книги, можно…

Для запуска Книги есть как минимум одна причина. В нашем случае это усилие восстановления правильного порядка слов, который важнее истины. Потому что истина – это связность понятий, а нам интересна связность суперпозиций. Так считает Секацкий.

Понятия как раз в порядке, истина благополучно бюрократизируется. Например, философский факультет университета недавно переименован в Институт философии университета. Свежая номинация напоминает, что университетские вольности, ранее сопряженные с рассказами о справедливости, теперь становятся в лучшем случае банальным приложением знания-к-пользе. Бюрократический семантический «сброс» радикально меняет раскладку гармонии, окончательно вытесняя ее с публичной площадки, где все же срабатывал категорический императив, в маргинальную темноту Самого Продуктивного Воображения.

Самое Продуктивное Воображение создает условия для исполнения знаков свободы – конституирующего условия декаданса. Философия инсценирует декаданс, это возвышенный театр безумия, по умолчанию отвоевывающий у нормативности «правильное рассуждение». Власть же заинтересована в том, чтобы клиническое безумие подменялось где только возможно его подручными субститутами. Говорят, в последней программе по философии свежеименованного Института философии прописана такая «Общая компетенция» – бытие в целом. Санкт-Петербург «в целом» занят со времен Петра Великого возгонкой безумия, а в нем – философский факультет, откуда безумие проникало в тотальность жизни, инсценированной в соответствии с догматами правильного отклонения от нормы.

Приходилось уже однажды писать об одном таком уникальном проекте виртуозного гистриониста, исполняющего новый мир в полях языка и речи, а также видоизменяющегося с ним, как безупречно упакованная монада. Это как раз Александр Секацкий: