Читать «Утро красит нежным светом... Воспоминания о Москве 1920–1930-х годов» онлайн - страница 3

Пусть личный опыт каждого мал и узок, но без него история обеднена, обескровлена.

Постараюсь писать об интересном. Тут затруднение: то, что любопытно мне, другому безразлично. Ровесники скажут: «Это мы и без тебя помним», новые поколения – «Какое нам до этих мелочей дело?» Кто подскажет критерий отбора фактов? Никто, это дело совести и чуткости самого автора.

Особенно важны те мелочи, которые пока никем не записаны и уже сегодня прочно забыты. Можно и в малом увидеть значительное. Иначе это малое может потонуть в Лете – мифической реке забвения. Суровые медики использовали ее название для мрачного термина – «летальный исход». Они правы: смерть – это прежде всего забвение, утрата накопленного в памяти. Люди смертны, но то, чему они были свидетелями, есть частица бытия всего человечества и не имеет права бесследно исчезнуть в Лете. А ведь сколько уже, наверное, исчезло! Историки спорят о крупных фактах, которые могли бы быть восстановлены через частности, будь они где-то зафиксированы.

Итак, Москва 1925—1930-х годов. По поводу первой даты предвижу скепсис: что может запомнить пятилетний ребенок? О большой истории – почти ничего, о ближнем, окружающем – многое. Хорошо помню себя с трех лет, даже сидячую колясочку, в которой меня возили. Коляска – пустая мелочь, а вот ленинградское наводнение 1924 года, равное тому, что случилось за сто лет и описано Пушкиным в «Медном всаднике», помню хорошо. Страшные те дни прочно врезались в детскую память, когда-нибудь опишу.

А сейчас о Москве, о нашем доме и дворе, о первых московских впечатлениях.

2

Наш дом и двор

Восприятие ребенка своеобразно. Он наблюдает только то, что вблизи него, – это минус, зато наблюдает гораздо пристальнее, чем взрослый, – это плюс. Земля с её травкой, камушками, запахами гораздо ближе ребенку, чем взрослому, и дело здесь не только в малом росте – для ребенка все это заметней и обозримей. Новизна впечатлений, свежесть восприятия превращает каждую мелочь в нечто значимое и глубоко пронзающее душу. Вот ползет между травинками земляной червь – ребенок долго будет наблюдать за извивами его движений, уследит, когда и как залезет он в неприметную земляную норку. Упавший с дерева лист, повинующийся незаметным дуновениям ветра, травяная тля, неторопливо ползущая по стеблю растения, стайка воробьев, живущая своей подвижной и непостижимой жизнью, – все это составляет микромир ребенка, надолго запоминается, снится по ночам, рождает десятки вопросов.