Читать «Душевная болезнь Гоголя» онлайн - страница 43

Гоголь продолжал жить за границей, то в Италии, то во Франкфурте, то в других местах. Во время его приездов в Россию друзья отметили появление изменений личности. С течением времени эти изменения стали нарастать. 20 февраля 1840 года профессор Московского университета Н. Т. Грановский писал в письме к Станкевичу: «Вчера было чтение у Киреевских. Украшением вечера был отрывок из романа еще не оконченного, читанный Гоголем. Чудо. Это одно из лучших произведений Гоголя. Но как человек он переменился. Много претензий, манерности и что-то неестественное в приемах и движениях, но талант тот же». После опубликования первого тома «Мертвых душ» в 1842 году он снова уехал за границу и связь с родными и друзьями поддерживал только в письмах, в которых периодически продолжал жаловаться на снижение творческой энергии.

Жуковскому Гоголь писал в 1844 году: «Всякий раз я должен себя приневоливать. А не насильно почти ничего сделать нельзя». Продолжались колебания настроения. Помимо приступов депрессии, его посещали, хоть и не часто, периоды подъема настроения, и он спешил воспользоваться ими для продолжения работы над вторым томом «Мертвых душ». Из Мариенбада, где находился на лечении, он писал Погодину: «Воды помогли, появилась бодрость юности, и, самое главное, я почувствовал, что нервы мои пробуждаются, что я выхожу из летаргического умственного бездействия, в котором находился последние годы, чему причиной было нервическое усыпление. О, какая это радость! Сюжет, который я лениво держал в голове, развернулся в таком величии, что все во мне произвело сладкий трепет, и я переселился в тот мир, в котором давно не бывал, и в ту же минуту засел за работу».

Все 40-е годы продолжались колебания настроения. Мании иногда доходили до экстаза (высшая степень восторга), а депрессии – почти до раптуса («неистовое тревожное возбуждение» – по Снежневскому). Об этом Гоголь сам подробно писал в одном из своих, всегда обстоятельных, писем: «Во время пребывания в Вене я почувствовал, как всякое незначительное приятное чувство превращается в такую страшную радость, какую не в силах вынести природа человека, а всякое сумрачное чувство превращалось в печаль тяжкую, мучительную, а потом следовали “обмороки” и, наконец, совершенное сомнамбулическое состояние. Когда болезнь и без того была невыносимой, нужно ж было получить еще и неприятность, которой и в здоровом состоянии человек бывает потрясен. Сколько присутствия духа нужно было собрать, чтобы устоять. Я устоял, я креплюсь, сколько могу, и никому не показываю, что болен, хотя часто не под силу это скрывать».