Читать «Русский экстрим. Саркастические заметки об особенностях национального возвращения и выживания» онлайн - страница 157

Возможности медицины беспредельны. Ограничены только возможности пациентов. И операции у нас проходят, как правило, успешно, жаль только, что больные об этом чаще всего так никогда и не узнают. Я возлежал на пахнущих болью носилках, которые были установлены на суетливых колесиках, катящихся сразу в четыре стороны, и ждал дальнейшего решения своей участи. Краснолицый, чувствуется, зря времени не терял. Вернувшись с улицы, где он принял между двумя сигаретами стаканчик беленькой, дядя заметно повеселел.

– Ну что? Будем начинать? – услужливо спросил он Александра Ивановича и отточенным хирургическим жестом поднял к вискам руки с желтыми табачными разводами на пальцах. Они были длинными и тонкими. Вряд ли «вождь краснокожих» играл этими пальцами на рояле, но пробирки мыл наверняка хорошо. – Можно мочить! – заключил краснолицый и, как бы примериваясь, посмотрел на меня.

Я всей эпидермой почувствовал опасность и вздрогнул, пораженный таким откровенным и жестоким цинизмом. Мочить? Кого? Меня, любимого! Неужто?!..

Однако госпитальный индеец с пивным пузом вовсе не желал мне ничего плохого. Он начал снимать с дощатой полки мотки прогипсованной ткани и опускать их – бережно, один за другим – в кастрюлю с теплой водой. Мне слепили гипсовый сапог под самое бедро, который потом разрезали по всей задней части, словно по шву, и содрали с ноги. Затем, после этих приготовлений, меня перевернули на живот и повезли на аутодафе.

В последнем кусочке неба, промелькнувшем в окне, я только успел ухватить взглядом перетяжку над больничным проспектом:

«Торговый дом Бонапарт: кожи, меха, дубленки. Постоянные скидки 30 %».

По пути к операционной наш караван обрастал все новыми участниками предстоящего действа. Они дружно явились на клич Александра Ивановича, как рыцари Круглого стола на зов короля Артура. Это веселое шествие было бы похоже на стихийную подготовку к первомайской демонстрации, если бы не маленькое препятствие. Не успел я подкатить гордо, как граф на табуретке, к операционной, как обнаружилось, что на купание в лучах ее юпитеров претендует еще одна персона. Оказывается, пока я вываливался пельмешкой в гипсе, в службу скорой травматологической помощи привезли молодого человека в шортах и с мотоциклетной каской на голове.

– Оставьте! Не трогайте! – возмущался он, не желая расставаться с каской.

– Во, мясо, дает! Совсем сбрендил, – умильно удивлялся стоявший рядом с парнем медбрат. (Потом мне объяснили, что «мясом» зовут в службе «скорой помощи» мотоциклистов в касках, тех же, кто упорно ездит без каски, – «маринованным мясом»).

– Где моя кроссовка? Положите ее рядом! – требовал водитель мотороллера.

– Бери, бери, если так хочешь, – нежно положил кроссовку на носилки тертый медбрат. – Она тебе еще долго не пригодится… – Этот деятель российского здравоохранения, видимо, обладал большим жизненным опытом, запечатленным в том числе и в многочисленных наколках на обеих руках. В госпитале этот иконостас никого не пугал. Оно и понятно: не важно, сколько человек ты погубил, главное – как ты относишься к тем, кто остался жив.