Читать «Мы не должны были так жить!» онлайн - страница 393

КОЛЬМАН: Если у тебя создалось впечатление, что я хочу всю вину свалить на одного Сталина, то это не верно. Ты совершенно прав, что уже Энгельс и Ленин идеологизировали всё, в том числе и естественные науки, и подчинили их соответствующим политическим потребностям. И еще: марксизм всегда выдавал и продолжает выдавать себя за единственную, непогрешимую истину в последней инстанции. Хотя Ленин категорически подчеркивал, что в связи с изменениями в обществе и с научными открытиями марксистские тезисы нужно будет поменять на другие, и что признание этого не является ревизионизмом, но на практике всё оставалось и остается по-другому.

В каждом конкретном случае, когда кто-то хочет улучшить, усовершенствовать или заменить устаревшую или совершенно неверную марксистскую доктрину более правильной, это объявляется отклонением и отвергается. Когда марксизм стал в Советском Союзе государственной доктриной и партийному руководству показалось, что некоторые тезисы естественных наук или даже целые научные отрасли, например, психотехника, генетика, кибернетика, наносят вред его интересам, они были объявлены лженауками, американской ловушкой-западнёй и отвергнуты. А у Сталина к этому прибавилось ещё болезненное, преступное самообожествление.

ЯНОУХ: Разве советское руководство, или хоть кто-нибудь из его членов, не понимали (я говорю о 30– 50-х годах), что такое идеологическое вмешательство и командование только ослабляет советское государство? Ведь уже тогда наука стала очень важной производительной силой. Не возникла ли по этой или другой причине какая-либо оппозиция, пусть даже временная, против такого вмешательства? Если такая была, то участвовал ли ты в ней? Если нет, то почему? Из страха или из оппортунизма?

КОЛЬМАН: Сначала я должен кое-что уточнить: речь идет не о трех десятилетиях, а только о 30-х годах, когда я своими статьями неумышленно помог сталинским преследованиям советской науки. В то время вообще не было и речи о какой-нибудь оппозиции. Я не намерен оправдывать мою тогдашнюю позицию, но ради истины должен добавить, что я не только никогда не выступал против теории относительности или против квантовой механики, которые осуждались официальной философией, как реакционные, а выступал в их защиту, также как позднее я был первым, кто в СССР выступил в защиту кибернетики.

ЯНОУХ: Как ты оцениваешь сегодня свои статьи, в которых ты выступал против применения статистики и математики в биологии, медицине и т. д.? И при этом ты вёл острую борьбу, и даже сейчас, когда я читаю некоторые твои статьи, мой разум отказывается понимать их. В отличие от других философов, которые совсем ничего в этом не понимали, ты же сам математик. И потом разве Маркс сам не выступал за математизацию политической экономии? Писал ли ты эти статьи по собственному желанию и, исходя из твоих убеждений, или это было поручение партии или инициатива высших инстанций?

КОЛЬМАН: Ты же читал мои воспоминания «Мы не должны были так жить», поэтому ты знаешь, что я открыто и очень резко осуждаю эти статьи. Однако я должен подчеркнуть, что я не выступал против применения статистики и математики в биологии или где-то еще, а всегда указывал на то, что статистические и математические методы являются лишь вспомогательными средствами, что их нужно применять только основательно понимая биологию и другие науки, так как эти методы не могут их заменить. То, что мои статьи такие острые, в этом виноват мой характер. Разумеется, я писал их по своему честному убеждению, без какого-либо приказа или указания сверху; может быть имитируя позицию Сталина и партийного руководства в отношении таких отклонений, как в случае с Покровским.