Читать «Мы не должны были так жить!» онлайн - страница 392

При этом все научные институты, начиная с Академии наук, как и все ВУЗы, строго контролируются службой безопасности и аппаратом Центрального Комитета партии. Тщательно следят за тем, чтобы все работающие там были идеологически дисциплинированы, и чтобы эти учреждения выполняли все директивы партии. Каждому идеологически или политически ненадежному учёному сразу же ограничивают карьерные перспективы, а его работы, как правило, не публикуются, даже если они по тематике не имеют никакого отношения к идеологии или политике. Это мне отлично известно по собственному опыту. После того, как в 1968 году я открыто заявил, что социализм нигде в мире, то есть даже в Советском Союзе, еще не осуществлен, по телефонному звонку из аппарата Центрального комитета было запрещено публиковать даже несколько строк из моих работ, пусть самых безобидных, будь это о теории относительности, об истории математической логики, о философской интерпретации сегодняшней физики или о проблематике бесконечности.

В результате такой политики, наука и техника в Советском Союзе и его странах-сателлитах стала всё более отставать от Запада. Как член Научного совета по кибернетике в Президиуме Академии наук СССР, я точно знал, насколько далеко отстала советская компьютерная техника от американской. И всё это несмотря на то, что значительная часть научных открытий, в особенности технических изобретений, старательно и сомнительными путями заполучалась из загнивающего капиталистического мира. Научные исследования не терпят никакой опеки. Настоящий учёный должен служить только истине, а не какому-либо правительству, тем более диктаторскому; он не может быть чиновником.

ЯНОУХ: Давай ещё раз вернёмся к истории. Одной из самых тёмных и позорных страниц в отношениях между наукой и идеологией в Советском Союзе было вмешательство и директивное руководство в сфере естественных наук (разумеется, не только в них). Я полагаю, что неверно считать одного Сталина главным виновным. Ещё Ленин высказывал авторитарные суждения и интерпретации новейших исследований естественных наук (например, в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм»), а еще ранее это делал Энгельс, который в своей работе «Диалектика природы» выступал как неоспоримый эксперт во всех сферах жизни и таковым продолжал считаться и в Советском Союзе. Может быть, идеологизация науки в Советском Союзе в 1930–1950 гг. была ничем иным, как «аналитическим продолжением» марксистской практики, когда марксизм стал неприкосновенной государственной философией, которую уже больше нельзя обсуждать? Разве Сталин, как и вы все вокруг него, не руководствовался позицией Ленина, его тоном, категоричностью его суждений?