Читать «Мы не должны были так жить!» онлайн - страница 355

ЯНОУХ: У тебя была возможность встречаться с целым рядом выдающихся личностей, таких как Ленин, Троцкий, Сталин, Дзержинский, Бухарин и т. д. Настаиваешь ли ты и сегодня на их, я бы сказал, черно-белой оценке?

КОЛЬМАН: Я считаю, что редко встретишь людей, которые либо абсолютные ангелы, либо абсолютные черти. Каждый, или почти каждый, как и мы с тобой, имеет как добродетели, так и пороки, и это общеизвестная истина. Но есть люди, у которых перевешивают добрые качества и есть такие, у которых перевешивают плохие. Из этих пяти, названных тобою, к первым я даже сегодня причислил бы Ленина, Бухарина, а также Дзержинского, в то время, как Сталина и Троцкого надо отнести, по моему мнению, к последним.

ЯНОУХ: Твой ответ – это приглашение к дискуссии. Ты же теперь читаешь «Архипелаг Гулаг», в котором Солженицын достаточно убедительно доказывает, что запрограммированный и зачастую ненужный террор начался уже в первые дни революции. С этим террором связано имя Дзержинского. Неужели ты считаешь, что он был хорошим, справедливым человеком и что все эксцессы и преступления совершили его подчиненные без его ведома? А, может быть, твои оценки – это результат долголетней пропаганды – ведь ты же десятилетия прожил в Советском Союзе и каждый день слышал о том, какой Феликс кристально-чистый и честный? Каким же был Феликс кристально чистым и честным?

КОЛЬМАН: Я хочу быть честным сам с собой и поэтому не могу изменить мою оценку личности Дзержинского. Между ним и Сталиным глубокое принципиальное различие. Когда Дзержинский организовывал террор, он делал это в полной уверенности, что это было необходимо для революции; а вот массовые убийства по приказу Сталина были вызваны его звериным властолюбием. Конечно, жестокость в борьбе против врагов советского государства была ненужной и достойна осуждения; это сегодня легко говорить, но не тогда, во время революционных боёв, когда противник – белогвардейцы, войска Антанты – хотели задушить молодую республику и при этом совершали такие же зверства. Об этом Солженицын, к сожалению, умалчивает, отчего его картина ужасного господства, как из-за его некоторых односторонних и предвзятых характеристик (например, Бухарина и Зольца) теряет строгую объективность. Я имею в виду характер Дзержинского – я был свидетелем, как он предостерегал чекистов от жестокого обращения с арестованными, а тех из них, кто так поступал, строго наказывал и выгонял из ЧК. Такие люди, конечно, были, потому что: во-первых, ненависть была жестокой как со стороны белых, так и красных; во-вторых, уровень развития части чекистов был низким; и, в третьих, среди них были авантюристичные, преступные и алчные элементы, которые затесались в ряды революционеров. Во всяком случае, у меня создалось впечатление, что Дзержинский, в противоположность Сталину, никак не мог быть садистом.