Читать «Мы не должны были так жить!» онлайн - страница 343

В 1971 году мы прибыли в Прагу за день до открытия весенней сессии АН Чехословакии. Это была чистая случайность, так как меня с 1968 года перестали приглашать на эти собрания. Моя связь с академией ограничивалась теперь тем, что мне присылали официальный журнал Президиума, а я посылал им ежегодно отчеты о моей научной деятельности, которых никто от меня не требовал, и, надо полагать, не читал.

Узнав, что сессия открывается завтра, я заехал в общий отдел академии, чтобы уточнить место и время. Но когда я вернулся домой, меня ждало известие, что звонил зампредседателя академии Росицкий и просил, чтобы я немедленно связался с ним. Я это сделал, и он сообщил, что послал за мной машину, так как должен срочно переговорить со мной. И вот я приехал к нему. Этот не избранный, а назначенный академик, типичный чинуша (по профессии паразитолог), прежде всего стал допытываться, кто же это сообщил мне в Москву о сессии. Я объяснил, что узнал о ней из сегодняшней газеты, и что, раз уж нахожусь здесь, то считаю своей обязанностью как академик принять в ней участие. Он спросил, не намерен ли я выступить, и если да, то о чем. Я ответил – и это была сущая правда – что поскольку я оторван от жизни академии, то выступать не намерен.

И тогда Росицкий выложил самое главное: мне вовсе не следует являться на сессию, так как мое появление может вызвать «недоумение». Дело в том, что, согласно новому уставу академии, действительными ее членами могут быть только чехословацкие граждане. Я заметил, что если так, то они должны были исключить меня, а после такого приема, который я встретил здесь, я и сам не желаю идти на сессию.

В этот момент из соседнего кабинета вошел к нам дожидавшийся там, явно подслушивавший нашу милую беседу франтоватый молодой человек, отрекомендовавшийся сотрудником ЦК КПЧ. Он сразу заявил, что поскольку я, по-видимому, не прошел после 1968 года pohovor («собеседование» – так деликатно была названа чистка, при которой, чтобы не быть исключенным или хотя бы вычеркнутым из партии, требовалось решительно заявить комиссии о своем одобрении «братской помощи» – за одно лишь слово «оккупация» исключали), то я должен пройти его немедленно, и предложил мне поехать с ним тут же в ЦК. Я объяснил ему, что он слегка заблуждается. Я давно уже не член КПЧ, а член КПСС, и выразил удивление, что они там об этом не знают. Тогда он, исключительно вежливо извинившись, раскланялся и уехал.