Читать «Чума. Записки бунтаря (сборник)» онлайн - страница 249
Альбер Камю
* * *
Тонкий ум и посредственное сердце. Или, говоря иначе: добродетели от ума, а не от сердца. Ему нравилось в ней все внешнее: романический характер, склонность к игре и комедии.
* * *
Отчаяние охватывает, когда не знаешь, почему ты вступаешь в борьбу и стоит ли вообще в нее вступать.
Воспоминание на улицах Парижа: костры в бразильской деревне и дурманящий запах кофе и пряностей. Жестокие и печальные вечера, спускающиеся в такую пору на эту бескрайнюю землю.
* * *
Бунт. Абсурд предполагает отсутствие выбора. Жить – значит выбирать. Выбирать – значит убивать. Отрицание абсурда – убийство.
* * *
Гийу. Несчастье художника в том, что он живет и не совсем в монастыре, и не совсем в миру – причем его мучат соблазны и той и другой жизни.
* * *
Самая главная проблема сейчас – возмездие.
* * *
Кто сможет выразить отчаяние человека, который взял сторону твари против творца, однако, утратив сознание собственной невинности и невинности окружающих, считает виновными не только творца, но и тварей, не исключая себя самого.
* * *
Монро: «О плодовитости создателя идей (речь идет о Гегеле) свидетельствует множественность возможных
* * *
Роман. Приговоренный к смерти. Но ему передают цианистый калий… И вот, один в своей камере, он разражается смехом. Его переполняет огромная радость. Глухая стена, стоявшая перед ним, исчезла. В его распоряжении целая ночь. У него есть свобода выбора… Сказать себе: «Ну», а после: «Нет, еще минуту» – и наслаждаться этой минутой… Какой реванш! Какой ответ!
* * *
За неимением любви можно попытаться обзавестись честью. Безрадостная честь.
* * *
Ф.: Безумец тот, кто что-то строит на любви, безумец тот, кто что-то ломает ради любви.
* * *
Бог завидовал нашей боли – вот почему он низошел на землю, чтобы умереть на кресте. Этот странный взгляд еще не его взгляд.
* * *
Больной должен содержать себя в чистоте, чтобы о нем забыли, чтобы ему простили. Да и то, даже чистота его несносна. Она подозрительна – как те огромные орденские ленточки, что торчат в петлицах жуликов.
* * *
Я так долго был уверен в своем выздоровлении, что это новое обострение должно было бы подействовать на меня удручающе. Оно в самом деле удручает меня. Но поскольку позади – непрерывная цепь удручающих событий, мне почти смешно. В конце концов, теперь я свободен. Безумие – тоже освобождение.
* * *
«Такой чувствительный, что он мог бы коснуться боли своими руками» (Эми Лоуэлл – о Китсе).
А вот из Китса: «Нет большего греха, чем считать себя большим писателем. Впрочем, это преступление влечет за собою суровое наказание».
* * *
«Ступай в монастырь, Офелия!» Да, ибо единственный способ овладеть ею – устроить так, чтобы ею не смог овладеть никто. Кроме Бога, с чьим соперничеством легко смириться: ведь он не посягает на тело.
* * *
Если душа существует, неверно было бы думать, что она дается нам уже сотворенной. Она творится на земле, в течение всей жизни. Сама жизнь – не что иное, как эти долгие и мучительные роды. Когда сотворение души, которым человек обязан себе и страданию, завершается, приходит смерть.