Читать «Тихие выселки» онлайн - страница 115
Александр Иванович Цветнов
— Верно, Герман Евсеич, — согласилась она, потупясь.
Никандров не заметил на ее постном лице подвоха.
— Вот, сама признаешься, пассивность, она…
— Мне бы, дуре, всем рассказать, как по ночам один товарищ по ферме бродит, к девушкам пристает, мне бы, дуре, секретарю парткома рассказать, чтобы не проявлять пассивность, а я промолчала. Так мне и надо!
Повернулась и пошла прочь.
— О чем это она? — спросил Князев.
Никандров так набряк, что вот-вот кровь из него брызнет — на лице одни брови белели.
— Кто ее знает.
Маша прошла в приемник — это изолированное помещение во дворе для народившихся телят.
Маша любила маленьких телят. Они, как ребятишки, были разные: одни спокойные, другие нетерпеливые, требовательные, но все они, стоило лишь появиться, принимались поочередно голосить. Маша, нагибаясь, дотрагивалась до высунувшихся теплых мордочек, гладила малышек и говорила:
— Эко они, крошки, есть хотят. Погодите, накормлю.
Принималась поить. Теленок от удовольствия поматывал хвостиком, а то хлестал им себе по бокам. В ведре становилось молока мало, он поддавал мордой, гремел дужкой, ну, готов ведро вывернуть наизнанку. Особенно забавны самые маленькие, что пьют молозиво, пьют они, широко растопыря и слегка согнув непрочные задние ноги, из-под мягкой шерстки острым бугорком торчит крестец. Теленок пьет, а его впалые бока выпрямляются, округляются. А он вытащит из ведра выпачканную молозивом мордочку, мычит: «мы-ы» — себя утверждает.
— Ты маленький, тебе больше нельзя, — скажет Маша, и он вроде поймет ее, довольно мотнув головой, мякнет, подпрыгнет раз, другой, третий — и пошел; прыг-скок, прыг-скок…
Нынче из клеток ее группы не раздалось радостное приветствие «мы-ы». Маша обеспокоенно пробежала по клеткам глазами. Телята стояли, понуро опустив головы. Особенно угрюма была Ласточка, дочь Зари. Ей исполнилось восемнадцать дней, пройдет еще три дня, и Маша передаст ее телятнице. Но передаст ли? С телятами, очевидно, что-то случилось. Маша с тревогой подошла к Ласточке, погладила ее, жалостливым голосом спросила:
— Что с тобой, Ласточка?
Ласточка попыталась вильнуть хвостиком, но тот еле пошевелился.
В приемнике стало сразу темно и неуютно. «Беда», — испугалась Маша. Побежала за ветфельдшером Масягиным. Но на ветпункте висел замок. Оторопело осмотрелась. Подряд возвышались ребристыми шиферными крышами пять дворов — два новых и три старых, подлатанных. Перпендикулярно им стояли два телятника и двор с нетелями. Хоть гадай на пальцах, куда идти.
Обошла дворы — как в воду канул. На Масягина неожиданно напала в сторожке деда Макара.
Войдя в приемник и еще не видя теленка, он смешно похлопал глазами, втянул носом воздух.
— Ты случайно не поила их кислым молоком?
Машу бросило в жар.
— Зачем я буду кислым? Не новенькая.
Масягин вошел в клетку Ласточки, начал осмотр.
— Острый желудочно-кишечный катар, — установил он. — Сегодня совсем телят не корми. Может, обойдется. Лишь бы не паратиф.
Маша целый день не находила себе места. Не было работы в коровнике, шла в приемник. Угрюмо постоит, потужит — и уйдет в дежурку. Обедала и ужинала в столовой, что открыли при доме животноводов.