Читать «Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия» онлайн - страница 181

Мудрено ли, что и русские, особенно же люди высшего слоя и зажиточные, из книг или бесед с монахами и книжными людьми набирались таких взглядов, что «ум женский нетверд, аки храм непокровен; мудрость женская, аки оплот неокопан, до ветру стоит; ветер повеет, и оплот порушится»; «от жены начало греху… много бесу помощи в женах». Обзаведясь семьей, русский благочестивый человек хотел, по крайней мере в доме своем, завести некоторое подобие монастырской жизни и, подобно игумену, заботящемуся о спасении всей братии, брал на себя труд хранить чистоту душевную всех домочадцев, особенно же должен был позаботиться о жене и взрослых дочерях, помня, что «ум женский мал осмыслен и шаток», что «в женах много помощи бесу». Как же было предохранить их от грехов, спасти от мирских соблазнов? Самым простым способом, до которого нетрудно додуматься даже и нехитрому уму, было отделить их от внешнего мира, запереть их по возможности так, чтобы никакие мирские соблазны не проникли к ним. А чтобы сами не искали греха, наложить на них грозу, следуя наставлению: «Яко коня держать уздою, так и жену води угрозою». Таким образом легко мог явиться обычай затворничества женщин и обычай учить жену уму-разуму, спасать ее страхом.

В каждом достаточном доме часть хором отделялась для женщин, обыкновенно в отдаленной от входа части здания (куда входили светлица и терем). Хотя со двора в эту половину был вход, но ключ от него, по свидетельству одного иноземного писателя, хозяин держал у себя, так что в женские покои можно было пройти только через его комнату. Из мужчин не пускали туда никого, не исключая и домашних. Двор за женскими комнатами (обыкновенно сад) огораживался таким высоким тыном, что разве только птица могла перелететь через него. В этом месте жена и дочери хозяина и прогуливались. Если же случалось боярыне или боярышням ехать, например, на богомолье в большой праздник, то выезжали, как сказано выше, в колымагах, закрытых со всех сторон, исключая боковые дверцы с окошечками, чрез которые женщины могли смотреть на улицу, но их разглядеть никто не мог. Можно было только мельком увидеть их, когда они садились или выходили из колымаг. В церквах для знатных женщин и девиц были особые места, обыкновенно на хорах, где трудно было их увидеть.

Ю. Сергеев Золотошвейки

На женщину, как сказано уже, смотрели как на существо слабое, малосмысленное и притом склонное ко всему дурному. Не другом, не товарищем мужа была жена в старину, а рабой или, в лучшем случае, умственным и нравственным недоростком, нуждающимся в постоянной опеке и руководительстве. Добрая, то есть хорошая, жена, по понятиям того времени, должна была во всем руководиться указанием мужа, на все спрашивать его позволения: как распределять дневные занятия, как принимать гостей, даже о чем говорить с ними. Жить и действовать своим умом жене не полагалось. Даже если бы умная от природы женщина при случае высказала свои соображения, то это уже было бы, по старинным воззрениям, нарушением женской скромности, высокоумием и так же не понравилось бы нашим предкам, как нам, например, не нравится умничанье ребенка. Главными добродетелями жены считались, по учению книжников, «покорливость», молчаливость и трудолюбие: «Жена добра любит страду (работу) и воздержание от всякого зла. Жена добра — трудолюбива и молчалива». В поучении жене говорится: «Ты мужа имей во всем честна и бойся его и во всем честь воздавай ему и повиновение… Достоит женам повиноватися мужам своим… послушливым быти, понеже послушным Бог подает честь и славу, а непослушным горькую муку… Добрая жена и покорлива — венец мужу своему есть». В таких изречениях книжные люди старались представить образец доброй жены. Всякий хороший домовладыка обязан был учить ее уму-разуму словом, а если слово не действовало, то «страхом пользовать», то есть наказывать, причем пускалась обыкновенно в дело плетка, как советовал «Домострой».