Читать «Человек из-за Полярного круга» онлайн - страница 116
Леонид Леонтьевич Кокоулин
В кухне поставил чайник на плиту, достал из холодильника чашку холодца. Из гостей он всегда возвращался голодный. Потыкает там вилкой, и все. Не пришла Марья чай пить, из ванной — и в спальню.
Илья постоял у двери, унял сердце. «Что это я как не родной?»
Марья уже задремала, как и подступиться. Дотронулся до груди, током прошило.
Марья дернула плечом.
— Убери руки! Дышать нечем!
Марья… Марья…
Мутится разум при воспоминании, и дорогу плохо видно.
Любил ведь Илья Марью преданно, тихо. Да-а, жили-были, детей нарожали. Двое мальчишек, один — в Марью, другой — в Илью. Тот, что в Илью, посообразительнее, но скрытный — спасу нет, а тот, что в Марью обличием, — лизун. Только непонятно, в кого такой ласковый. Марья-то была холодной. Может, с другим она бы поласковей была? С другим? Тесно стало шее, расстегнул пуговицу.
Мальчишки — рыбаки заядлые. Прошлым летом так с речки не вылазили. Другой раз заночуют у костра, и Илья с ними. И Марья придет, дымком подышать. А то на моторке все — и побежали навстречу берега Колымы и Бахапчи. Этой осенью на излучине двух речек, в верховьях Бахапчи, избушку поставил. И не какую-нибудь, на курьих ножках, — дом. С печью, нарами. Одно окно на речку, другое — на восход. Почитай, три мужика все лето топорами тюкали. И лавки, и стол, и полки — все основательно отфуговано. Пришел и день новоселья. Собрались. Все по уму — ложки, плошки, но в последний момент Марья сказала:
— Ступайте без меня. Женщина на корабле, сами знаете. — И побледнела, и губы задрожали. Губы никогда не врут.
— Урра! Мамка не едет! — обрадовались мальчишки.
— Что это! — Илья рассердился. — От матери отказываетесь. Ну и детки. И в кого такие?
Как-то сразу сборы повяли. Илье и самому ехать расхотелось. Поглядела бы Марья сейчас на раздолье в верховьях Бахапчи. На скалы-причуды. На лес, когда лиственницы по утрам просеивают на воду самое раннее солнце.
Илья подхватил палатку и с твердым намерением больше не возвращаться вышел. Но не прошел и половину пути, как снова повернул к дому: «Может, еще уговорю».
— Опять что-то забыл? — встретила его Марья вопросом.
Это «опять» садануло Илью. Попал в руки топор.
— Да вот топор. Теперь я пошел, мать, пошел. — Она молчала.
— Лучше бы я без топора там в тайге околел, — разозлился на себя Илья.
Марья и на это ничего не ответила. Илья хлопнул дверью. Сбежал по лестнице, скорым шагом пересек поселок, спустился по крутому хрусткому берегу к воде — и снова к дому. Дверь открыл тихо и с порога попросил:
— Может, передумала, Марья? Если боишься перекатов, по берегу обойдете, а я налегке проскачу…
— Ну что ты все мотаешься? Лучше смотри за ребятами, куда бы не залезли.
— Не собираешься, значит, менять свое решение? — Илья переступил с ноги на ногу, сглотнул слюну. — Вон у пингвинов, так парочкой за дитем доглядывают…
— Кто вас гонит?!
Широко открытыми глазами Марья смотрела на Илью, но глаза у нее были размытые. Точно такие глаза он уже видел у нее. Это было еще до женитьбы. Илья забежал пригласить Марью в кино. Марья сидела вот так же за столом с письмом в руках, на столе фотокарточка. Илья потянулся получше разглядеть, что это, мол, там за морячок, и опрокинул цветок. Ползал по полу в выходных брюках, сгребал землю пригоршнями и высыпал в горшок. Поднял глаза. Марья уже стояла с веником и совком, стройная, красивая.