Читать «Человек из-за Полярного круга» онлайн - страница 115

— Эх, был бы Георгий. Георгий, Георгий. — И тут Андриан понял: нет Георгия. Это он просто Кешку не хотел расстраивать, отбирать у него веру. — Кеха, Кеха, друг мой ситный. Вот как ведь приходится. Отпустить тебя на все четыре стороны — сгинешь. Иль зверь какой попользуется тобой. — Андриану что-то мешало в груди дышать. Он разводил огонь и ставил на чай котелок, но котелок выкипал, Андриан швырял его, и он шипел в траве.

Поставил Андриан варить похлебку и, пока не пахнуло горелым, не пошевелился. Потом поднялся, снял котелок с огня, отставил в сторону, забрался в свое логово. И так с открытыми глазами лежал до рассвета. Только услышав Кешку, вышел из шалаша.

Бык шершавым языком лизнул Андриана в нос. Андриан запряг его, бросил шинель на таратайку и направил Кешку по дороге в деревню.

Тетка Марья видела в этот день, как Андриан проехал на порожних дрожках. Остановился у своих ворот, распряг быка и повернул к заготпункту.

Шинель его на острых плечах висела как на вешалке.

Он шел, опираясь на палку, переступая отяжелевшими протезами, и Кешка, привычный к его ступу, шел по пятам. Так они дошли до заготпункта.

В загоне жалась скотина. Голосили бабы. Андриан зашел в загон, за ним — Кешка без поводка. Андриан тут же повернулся. Задернул за собой прожилину. И, не оглядываясь, направился к парому.

Рассказы

Илья да Марья

Илья свернул с большой дороги, пошел лесистым косогором, срезал угол к центральному карьеру. С тех пор как Марья ушла от Ильи, что-то в нем надломилось, вроде бы сердцевину вынули. Он и держался там, где поменьше народу.

Ветер сорвал с ветки снег и бросил ему, словно солью, в лицо. Все не как у людей. Вот и ветер норовит в лицо плюнуть, а жена — в душу. По доброй вроде воле сошлись, а все равно мил не стал. И в сотый раз спрашивал себя Илья и не мог ответить, почему так бывает: один с распростертой душой, другой выставит колючки. Как все случилось, когда он стал Марье не мил, когда, когда? А память подсовывала разное. Вот они в гостях. В компании Марья приветливая. А Илью от этого гордость разбирает, на самый гребень вздымает. Но пока идут домой, Марья сникает. Может, ноги гудят? Илья готов нести Марью на руках. Обнял, а Марья дернулась: «Пусти, осьминог. Клешней своей сдавил». Может, тогда «это» неприметно случилось. Илья и сказать не может — «не любила». Называет про себя — «это». Тогда он, помнится, помог ей снять пальто. Задержал руки на плечах. Платье на Марье струится. «Отстань!»