Читать «Казанова Великолепный» онлайн - страница 80

Джакомо привык щедро одаривать женщин: либо счастьем разделенной страсти (пусть даже оно вводило его в некоторые расходы), либо просто звонкой монетой. Привык быть желанным. Обычно он приступает к делу весьма решительно, ждет ответа, и дальше все идет как по маслу. Но на этот раз… с такой, как Шарпийон, в такой стране, как Англия, в таком возрасте, как у него (он этот возраст точно обозначил)… все не так: другое место, другое время, и наш герой превратился в беспомощную марионетку. Именно история с Шарпийон послужила основой для повести Пьера Луиса, которую он озаглавил «Женщина и паяц» (поразительно, как много писателей вдохновил Казанова — как будто сам он ничего не написал! — среди прочих Аполлинера с его наброском «Казанова, пародийная комедия», образчиком того пренебрежительного отношения к фактам, жертвой которого всегда был автор «Мемуаров»).

Джакомо столкнулся со сплоченным женским кланом. Бабка, мать, две тетки, служанки и хорошенькая смышленая девушка семнадцати лет — приманка, с помощью которой добываются средства к существованию всей оравы. Она продается, но цену за нее хотят самую высокую. Такова семейка Ауспургер, во главе с самой прародительницей, урожденной Бруннер. В одном полицейском донесении о них говорится как о «своре опасных бабенок, плетущих сети лжи и клеветы». Каза, в конце концов, и сам назовет их «сучьей сворой». В помощниках у них трое мужчин, загоняющих дичь, в числе которых знаменитый Гудар, автор книжонки «Китайский шпион» (Казанова внес свою лепту в виде писем в ее создание).

Шарпийон — имечко, само по себе весьма знаменательное. В нем слышится и «гарпия», и «пиявка», и пышный «пион», и ядовитый «скорпион». Из него получился бы отличный глагол — «шарпийонить». Во всяком случае, Казу она таки крупно «ошарпийонила». Кокетка? Да, но к тому же искренняя. Фальшь составляет в ней часть истинной природы.

Джакомо клюнул, попытался, по своему обыкновению, атаковать красотку, но та увернулась. Раз, другой.

«Я перестал настойчиво осаждать ее, когда она сказала, что ни деньгами, ни силой мне никогда ничего от нее не добиться, однако же я могу надеяться на ее дружбу, если стану вести себя с нею наедине как кроткий барашек».

Стань барашком, коли хочешь быть моим львом. Прекрасным и благородным. Претендент на роль льва упирается, не желает ронять свое достоинство, решает забыть об этом неприятном деле и отправляется угощать сладостями свою дочь. Но речи о барашке запали ему в душу. Для записного сластолюбца есть в этой идее какое-то мазохистское искушение, пикантна сама ее несуразность.