Читать «В лифте (= Тыоня)» онлайн - страница 4

Толи от яичницы, наспех приготовленной женой, то ли от неожиданных переживаний, к сосанию под ложечкой прибавилось нытье печени, и он стал искать в портфеле коробочку ношпы, чтобы снять спазм.

— Что вы все толкаетесь, Петр Семенович? — Ирина Михайловна отодвинулась в угол. — И газетой махать рановато. Кстати, здесь где-то вентиляционные решетки. Или у вас приступ клаустрофобии?

Лобанов поспешно извинился и невесело пошутил по поводу того, что Ирина Михайловна слишком быстро увеличивается в объеме, поэтому и тесновато. Однако неожиданно получил от нее такое яростное обвинение в неэтичности подобных замечаний, что еще раз конфузливо извинился.

Ирина Михайловна шумно заглотнула воздух и, как советовал на недавней консультации врач, расслабившись, стала в уме считать до пятидесяти. Чего доброго, этот казус, с лифтом как-нибудь нехорошо отразится на малыше. Нет, ей ни при каких условиях нельзя волноваться. И побольше бы гулять на свежем воздухе. Права мама, когда ругает ее за то, что по вечерам сидит в читалке. Но ведь надо же наконец законспектировать это руководство, по которому через пару недель после рождения малыша она будет учить его плавать в ванне, и он очень скоро сможет, не рискуя набрать в ушки воду, даже нырять, потому что, оказывается, у новорожденных ушные перепонки в воде закрываются. И если малыша каждый день купать, снижая температуру до двадцати шести градусов, то он не только закалится, обретет иммунитет к простудным заболеваниям, но и станет удивительным существом-амфибией.

Лобанов придвинул портфель к стенке — а то еще кефирная бутылка опрокинется. В буфете часто продавали кефир, но велика была многолетняя привычка прихватывать его из дому.

— Петр Семенович, что, если и впрямь поговорим о деле, отвлечемся от дурных мыслей? — предложила Январева. — Это вы — автор последней рекламы?

— А что, не нравится? Хотелось сделать что-нибудь посовременнее.

— Мда, оно, конечно, звучит глобально: «Торговая Вселенная». Но не слишком ли?

Раздался тихий смех Коли Петушкова.

— Петушков, вы над кем смеетесь? — вскинулся Лобанов. Мнительный по натуре, он не выносил никаких неясностей, любая из них раздражала его.

— Я смеюсь не над кем, я смеюсь вообще.

— Однако наше положение не внушает веселости.

— Именно поэтому мне, вероятно, и смешно. Нет, в самом деле, не каждому такое выпадает — застрять в лифте. За эти двадцать минут, что мы здесь, можно стать философом, если бы меня не сделала им ранее кочегарка.

— Что за кочегарка?

— Обыкновенная. Под нашим домом. Моя квартира — на самом большом котле. Даже полы теплые, и я дома хожу босиком.

— Боишься взлететь, Коленька? — усмехнулась Январева.

— Боюсь, — чистосердечно признался он. — Особенно с тех пор, как котлы перевели на автоматику. Бывает, лежу ночью, слушаю, как посуда в серванте дребезжит от вибрации моторов, и жду — вот сейчас ка-ак рванет! Однажды был хлопок — автоматика отключилась, так некий оператор Четверкин, вместо того чтобы перекрыть газ, открутил вентиль. А недавно какой-то хулиган сунул в дверцу редуктора папиросу. Ахнуло так, что стекла в окне повылетали.