Читать «До свадьбы доживет» онлайн - страница 36

Каталог загаженных слов

С Юрой они с момента расставания не общались. Луша прислала к матери девочку-адвоката, всего год назад выпустившуюся из университета.

– Она с нас возьмет по минимуму, чисто символически, – деловито пояснила дочь, – Хотела бесплатно, но это нельзя. Примета плохая. И к тому же ей я доверяю. А то, знаешь, какие бывают адвокаты: и нашим, и вашим. Адвоката перекупят, и начнет он действовать в интересах противоположной стороны.

– Но это безнравственно! – воскликнула прежняя, неизвестно откуда взявшаяся Тина, – Хотя… кому какое дело до нравственности? Устаревшая категория.

– Не устаревшая, мам, не усугубляй. Вот – Танечка: она же помогает. И совершенно безвозмездно собиралась. Но люди разные. И всегда были разными. Можно подумать, предательство, измены, убийства, ложь, подкуп – это изобретения нашего времени. Ведь нет же! Старо, как мир. Все грехи – старые, тухлые, ветхие. А мы каждый раз удивляемся, как в первый раз, – мудро рассуждала Луша.

Тина восхищалась дочерью, во всем с ней соглашаясь.

Юная старательная Танечка вела дела с недетской жесткостью. Она твердо разъяснила Юре права его жены, с которой он затеял развод.

– На что же она жить собирается? – ехидно спросил муж, – Ведь если она от меня не получит половину первоначальной стоимости квартиры, ей просто жить будет не на что.

– Она и денежный счет имеет право поделить пополам. И все средства, полученные вами в период супружества. Если вы скрыли какие-то доходы, это можно установить. Это сейчас несложно, – пояснила Танечка.

– А я все-таки поборюсь, – задорно пообещал Юра.

– Это ваше право, – согласилась защитница интересов жены, – Но предупреждаю: в данном случае все требования моей подзащитной настолько минимальны и законны, что шансов у вас нет. Пятьдесят процентов от всего совместно нажитого в период супружества – так гласит наш закон. И никак иначе.

Юра жаловался Лукерье на мать, на ее проявившиеся хищнические инстинкты, на отсутствие понимания со стороны женщины, с которой столько прожито. Луша слушала молча, молча же про себя удивлялась тому, насколько папа оказался под пятой своей возлюбленной. И насколько он стал слепым и глухим ко всему, что находится вне того мирка, в котором он, как в земляной норе, окопался! Луша не переставала любить отца, и было ей ужасно больно, просто невыносимо слушать весь этот его лепет про вечную любовь и негасимый свет, и невидимый град. Ее даже при слове «любовь» теперь слегка подташнивало.

– Загаженное слово – любовь, – повторяла она про себя.

Давненько сложился в ее голове перечень особых слов, обладающих некоторым неприятным привкусом и душком. С недавних пор Луша стала замечать: некоторые слова, вроде бы такие привычные, полезные, родные – смердят.

Как произнесешь, так во рту гадко. Уже и сама стараешься лишний раз не сказать. Но – чу! Другие-то говорят! И – проникают слова в мозг, и свербят.

С чего бы это?

Пришлось думать.

Почему от некоторых, таких сладких и благоуханных некогда слов так сильно несет экскрементами? Что это с ними стало, с родимыми?