Читать «Книги крови I-II: Секс, смерть и сияние звезд» онлайн - страница 10
Клайв Баркер
Пройдет время, слова на его теле превратятся в струпья и шрамы, и тогда она прочтет их. С бесконечной любовью и терпением она будет вникать в те истории, что мертвые поведали на его плоти.
В письмена, старательно выведенные на его животе. В каллиграфические строки заветов, покрывшие его лицо и темя. В исповеди, испещрившие спину, горло и пах.
Она вчитается в них, тщательно перепишет все до последней буквы, блестящей и сочащейся под ее чуткими пальцами, и мир узнает рассказы тех, кто жил в нем.
Он был книгой крови, и она была его единственным переводчиком.
Когда спустилась темнота, она оставила свое тревожное бдение и повела его, обнаженного, в целебную прохладу ночи.
И вот они, повести, поведанные в книге крови. Читайте, если хотите, и учитесь.
Они — карта той мрачной дороги, что ведет из жизни в неизвестность окончательного забвения. Немногим суждено ступить на нее. Большинство мирно пойдут по озаренным фонарями улицам, напутствуемые заботами и молитвами живущих. И лишь немногим, немногим избранным, явятся эти ужасы, дабы увлечь за собой на дорогу проклятия.
Так что, читайте. Читайте и учитесь.
Все-таки лучше быть готовым к наихудшему, и вы поступите мудро, если научитесь ходить раньше, чем испустите дух.
Полночный поезд с мясом
(пер. с англ. М. Масура)
Леон Кауфман был не новичком в этом городе. Дворец Услад — вот оно, истинное его имя, считал он раньше, в пору своей невинности. Но тогда Кауфман жил в Атланте, а Нью-Йорк служил для него неким подобием земли обетованной, где сбывались все самые заветные мечты и желания.
И вот Кауфман провел в своем юроде грез целых три с половиной месяца, и Дворец Услад уже более не восторгал его.
Неужели вправду миновала всего четверть года с тех пор, как он сошел с автобуса на станции возле Управления порта и вгляделся в заманчивую перспективу 42-й улицы, уходящей прочь, чтобы вскоре пересечься с Бродвеем? Такой короткий срок, и так много горьких разочарований.
Теперь ему было неловко даже думать о своей прежней наивности. Он не мог не морщиться при воспоминании о том, как тогда замер и во всеуслышание объявил:
— Нью-Йорк, я люблю тебя!
Любить? Никогда.
В лучшем случае это можно назвать слепым увлечением.
И после трех месяцев, прожитых вместе со своей воплощенной страстью, после дней и ночей, проведенных со своей любовью и только с нею, Кауфман разочаровался. Былая возлюбленная безвозвратно утратила ауру совершенства.
Нью-Йорк был самым обычным городом.
Он видел свою любовь просыпавшейся по утрам, будто шлюха, и выковыривавшей трупы из щелей в зубах, вычесывавшей самоубийц из спутанных волос. Он видел ее поздно ночью бесстыдно соблазнявшей пороком на грязных боковых улочках. Наблюдал за ней в жаркий полдень, за такой уродливой, вялой и безразличной к жестокостям, которые каждый час творились в ее душных переходах.