Читать «Принц Галлии (др. вар.)» онлайн - страница 30

Ее звали Эджения. Она была дочерью кормилицы Эрнана и его сверстницей — как тогда говорили, она была его молочной сестрой. Мать Шатофьера умерла вскоре после родов, отец — немногим позже; их он, естественно, не помнил и мамой называл свою кормилицу, а ее дочь была для него родной сестрой. Они росли и воспитывались вместе, были очень привязаны другу к другу, а когда повзрослели (как и Филипп, они повзрослели раньше срока), их привязанность переросла в настоящую любовь. Никто не знал об истинных намерениях Эрнана в отношении его молочной сестры; но кое-кто, в том числе и Филипп, предполагал, что он собирается жениться на ней. Лично Филипп этого не одобрял, однако не стал бы и пытаться отговорить друга, окажись это правдой. Эрнан был на редкость упрямым парнем, и если принимал какое-нибудь решение, то стоял на своем до конца. Кроме того, Филипп хорошо знал Эджению и считал ее замечательной девушкой. Единственный ее недостаток, по его мнению, заключался в том, что она была дочерью служанки…

Впрочем, теперь это уже не имело ровно никакого значения — она была мертва. И, по большому счету, убийцей ее был Гийом!!!

— Как это произошло? — спросил Филипп, не поворачивая головы.

Эрнан подошел к кровати и сел.

— В тот вечер она поехала к своим деревенским родственникам, — тихо, почти шепотом заговорил он. — И не взяла сопровождения… Сколько раз я говорил ей, сколько раз… но она не слушалась меня!.. — Шатофьер сглотнул. — А позже в Кастель-Фьеро прибежала ее лошадь. Мои люди сразу же бросились на поиски и лишь к утру нашли ее… мертвую… Будь оно проклято!..

В комнате надолго воцарилось молчание. За окном весело щебетали птицы, день был ясный, солнечный, но на душе у Филиппа скребли кошки. Ему было горько и тоскливо. Так горько и тоскливо ему не было еще никогда — даже тогда, когда умерла его матушка Амелия Аквитанская.

Он первым нарушил молчание:

— Где сейчас Гийом?

— Под арестом, — ответил Эрнан. — Так распорядился майодорм. Но я уверен, что когда вернется твой отец, его освободят. Ведь нет такого закона, который запрещал бы дворянину глумиться над плебеями. Любой суд оправдает этого мерзавца и его приспешников… Где же справедливость, скажи мне, скажи?! — Эрнан снова всхлипнул, и по щекам его покатились слезы.

Преодолевая слабость, Филипп поднялся, принял сидячее положение и сжал в своих руках большую и сильную руку Шатофьера.

— Есть суд нашей совести, друг. Суд высшей справедливости. — В его небесно-голубых глазах сверкнули молнии. — Гийом преступник и должен понести наказание. Он должен умереть — и он умрет. Даже в том случае, если отец полностью оправдает его. Таков мой приговор… НАШ приговор!

Эрнан вздрогнул, затем расправил свои могучие плечи, находившиеся на уровне глаз Филиппа.

— Да! Гийом умрет. — Голос его звучал твердо и решительно. — Как бешеная собака умрет! И все эти подонки из его компании умрут. Я еще не решил, что делать с Робером — его счастье, что он поехал с твоим отцом в Барселону, ему несказанно повезло… — Эрнан сник так же внезапно, как и воспрянул. — Но ничто, ничто не вернет ее к жизни. Ее обидчики горько поплатятся за свои злодеяния, но она не восстанет из мертвых. Я больше никогда не увижу ее… Никогда… Никогда… — И он заплакал, совсем как ребенок.