Читать «В стране моего детства» онлайн - страница 67

– Где ты шлялся? – грозно спросила мать.

– В кино ходил…

– Чего смотрел, какую картину?

– Проститутку…

– Ах ты, паршивец! – увесистый шлепок по затылку завершал сцену.

Единственная дочь Пелагеи Николаевны – Галина – уже несколько лет работала врачом-гинекологом. Маленького роста, по-мужски стриженая, она говорила грубым голосом, курила, носила короткую юбку и пиджак, из обуви признавала только сапоги, правда, изящные, на высоком каблуке. Можно было подумать, что Пелагея Николаевна, рожая одного за другим сыновей, по какой-то оплошности родила девочку. Но та же природа «исправила ошибку», наградив особу женского пола мужским характером.

Все дети Пелагеи Николаевны имели по отдельной комнате. Рядом с нашей была большая светлая, на два окна, комната Галины Петровны. Далее шли комнаты Алексея, Сергея. Даже Костя, этот сопляк, имел свой закуток, правда, это был конец коридора с окном во двор, отгороженный ширмой. И только Анатолий, как самый маленький, спал в комнате матери. В нее вела дверь из большой кухни-столовой, где по утрам в воскресенье собиралась вся семья на традиционные пирожки с мясом, которые жарила мать и тут же горячими подавала из раскаленного жерла русской печи прямо на стол.

Бывало, рано утром выйдешь в кухню, а на столике у печи уже пыхтит квашня, накрытая скатеркой, из нее лезет пышное, белое тесто. Самой хозяйки в доме нет, она ходила к ранней обедне. Но, вернувшись, успевала к подъему детей разделать тесто на пирожки, которые, вытронувшись, только и ждали, когда их поджарят и подадут на стол. Наконец, за столом собиралась вся «орава», так называла Пелагея Николаевна свое семейство. Все с аппетитом уминали пирожки, нахваливая их, а мать все метала и метала их на стол. Потом и сама красная от печного жара садилась за стол и долго, не торопясь, пила чай. А после чая – новая забота: обед. «Ведь опять жрать захотят!». Подбросив дров в пышущую жаром печь, Пелагея Николаевна задвигала в нее чугун с мясом, шинковала капусту, чистила картошку на первое и второе, и, только управившись с делами и закрыв в печи заслонку, она с облегчением вздыхала и шла в спальню отдыхать. Но не всегда это удавалось ей. То с ревом возвращался с улицы Толька, которого побили соседские мальчишки, и мать терла ему очередной синяк серебряной ложкой, ругая того же Тольку, что он связывался со всякой шантрапой. То приходила домработница верхних жильцов, занять соли или спичек.

– И умереть не дадут! – говорила Пелагея Николаевна, снова укладываясь на свою пышную кровать. Но вот приходила квартирантка из второго дома, что стоял во дворе. Приходила с жалобой:

– Вот только что лежали на комоде часы, не успела оглянуться, как они пропали…

А тут еще я, войдя в кухню и услышав о пропаже часов, говорила неосторожно: