Читать «Записки Анания Жмуркина» онлайн - страница 168

Нина Порфирьевна наклонилась, сердито шепнула:

— Бред и головокружение бывают у вас оттого, что вы потеряли много крови.

После этого я не жаловался ни врачу, ни сестрам на приступы бреда и головокружения. Они действительно реже стали мучить меня: видно, я уже набрал немного крови за эти дни лечения. Впадал в беспамятство также редко, когда врач чистил рану, набивал щипцами в нее марлю. Да я и не хотел больше терять сознание, проваливаться в небытие: видимый мир и его дыхание, ощущаемое мною, не пугали меня так, как в первые дни моей болезни. Война осталась далеко позади. Я не видел ее пожаров, не слышал ее гулов и скрежетов, не смотрели на меня из опаленной, пожелтелой травы ужасом зрачков глаза… и нога моя не наступала на мозг какого-нибудь товарища. Небытие, предпочитаемое мною бытию, стало страшно для меня, и я твердо сказал себе: «Выздоравливаю, а потому и хочу видеть мир, чувствовать его дыхание на себе». Это желание стало расти во мне с каждым новым днем. В воскресенье, после обеда, зашел брат Евстигнея, — он работал слесарем на Обуховском заводе. Я встречал его редко в своей жизни, не больше трех-четырех раз, когда он приезжал на побывку в деревню. Он был очень похож на Евстигнея, такой же рыжий, высокий и костистый. Поздоровавшись с нами, он сел на стул и склонился к брату.

— Ну, воин, как дела твои? — спросил с наигранной веселостью он.

Усы Евстигнея шевельнулись:

— Плохи. Я рад, что ты пришел… думал, не увижу тебя.

— Ну-ну, — протянул упавшим голосом Арсений, — отчаиваться не надо. Мы еще с тобой нужны…

Евстигней засопел. Арсений, склонив ниже голову, прислушался.

— Не разберу, — вздохнув, проговорил он, поднял голову и остановил взгляд на мне.

«Неужели не признает? — подумал я. — Ведь у меня отросла только борода…»

Арсений пристально смотрел на меня, а я на него. Так мы разглядывали друг друга минуты две-три.

— Ананий Андреевич? — всколыхнувшись корпусом, спросил он.

— Да, Арсений Викторович. Узнали? — отозвался радостно я. — Думал, что не признаете. Я и есть тот самый Жмуркин, которому вы, когда гостили в деревне, не подали руки.

— Прошу прощения. Считаю себя глубоко виноватым перед вами, — сказал смущенно и искренне Арсений Викторович. — Я тогда принял вас…

— За бродягу, — подсказал я. — Не скрываю. Я много походил по России. Да-да, не столько тяпал топором, сколько шлепал опорками по коротким и длинным дорогам. Что ж, я не жалею, что полжизни провел в пути.

— Не за бродягу, а за… — не договорив, поправил извиняюще Арсений Викторович. — А теперь и сам стал большевиком, — признался он тихо, наклонясь к моему лицу.

— Тогда пожмите покрепче мне руку.

— С удовольствием, Ананий Андреевич, — проговорил он и стиснул мою ладонь.