Читать «Итальянский художник» онлайн - страница 53

Кусты зеленели, олени вернулись в парк после окончания стройки и разгуливали по лужайкам среди перелесков. Мне больше нечего было тут делать, и я решил перед отъездом зайти на прощание в дом под колоннаду. И тут я увидел маленького мальчика. Он играл совершенно один в огромном пустом поместье. Мальчик был очень загорелый, золотисто-песчаного цвета. Только под мышками и на боках кожа у него была светлой. Было понятно, что он предоставлен самому себе и дни напролет проводит под солнцем. Мальчик был маленький, он просто не понимал, в какую беду попал: здесь больше не будет ни доброй поварихи, ни весёлых парней каменотёсов, ни нас с Микелем и Азрой, никого. Пропадет пацан, — подумал я, — а что было бы, если бы я не потащился в этакую даль? Я окликнул ребенка и предложил ему пойти со мной, уже прикидывая в уме какую комнату в нашем доме ему отвести и куда поставить его кровать.

— Пойдем, — сказал я, — я познакомлю тебя с Крабом, который живет на плоту; научу жарить анчоусов, и покажу, как рисуют кота. Если не хочешь ехать на моей лошади, я по дороге куплю тебе мула, ты будешь моим баннерильо.

Мальчик приветливо взглянул на меня и ответил по-гречески, что я не должен беспокоиться, а также сообщил, что его папа не разрешает ему надолго уходить от дома. Я присмотрелся к мальчику — сомнений быть не могло, передо мной стоял сын Джакомо Джардини, он был очень похож на отца. Только раскосые греческие глаза мальчика были как у матери.

Я порылся в карманах и подарил мальчику единственное, что у меня было с собой ценного — мелок сангины. После чего я навсегда покинул владения семьи Джардини, чтобы никогда больше не нарушать их вечного уединения. В общем, я уехал, думая про этого мальчишку. Жаль, что он не сирота, — подумал я и устыдился своих мыслей. Не всем же быть, как тебе, — сказал я самому себе с горькой досадой, но когда дорога вышла на побережье, лошадь побежала бойчее, подул морской ветер, и мысли мои переменились.

В тот год я прочитал всё, что было возможно по искусству живописи и архитектуры. Я знал тогда Витрувия почти что наизусть, и в голове у меня сидела таблица коэффициентов золотого сечения, применительно к степени искажения под влиянием линейной перспективы.

Мы много путешествовали, чтобы быть в курсе новых художественных событий, всюду я таскал Азру с собой, и боюсь, что это не лучшем образом отразилось на её воспитании. Мир предстал перед ней нескончаемой чередой постоялых дворов, гостиниц, дворцов и церквей; а также случайных дорожных встреч с бродягами, жуликами, вельможами и паломниками, ожидающими конца света сразу после ужина.

В тот год жизнь как будто решила обрушить на меня всё, что задолжала за предыдущее время. Густота событий и количество работы были невероятными. Непонятно, как я со всем этим справлялся.

Безделие придавало мне силы. Так было всегда. Чтобы работать необходимо много ленится, не позволяя нервной совести совать нос в безмятежность мысли. Осмысленное бездействие всегда плодотворнее не помнящей себя суеты. Я непревзойдённый мастер борьбы с попытками занять пустую голову и руки энергичной бессмыслицей. Но часы и дни, потраченные мною на внешнее оцепенение, были самыми активными периодами моей жизни. Даже чтение само по себе не даёт ничего, чтение пробивает дорогу туда, куда хотел привести нас автор книги. Книга — это повозка, везущая нас в неизведанные земли. Требуется время и работа собственной души, чтобы изучить открывшуюся нам страну. И хорошо ещё, если автор не злодей, и не заманит нас в лихие дебри, среди которых вознамерится убить в нас самое доброе и трепетное, лишить нас надежды и сил.