Читать «Последний остров» онлайн - страница 209

Иван провел мокрыми ладонями по лицу, как будто смывая давнюю усталость, и облегченно вздохнул.

– Ну вот… Кажется, я и дома.

Он поднялся, вышел из воды и теперь уже совсем по-другому осмотрел ребят. И конечно же узнал каждого из них.

– Сынок…

– Отец! – сдавленным шепотом прокричал Михаил. И столько было в этом вскрике радости, горя, страха от неверия в чудо возвращения отца, что стоявшая рядом Аленка заплакала навзрыд, как плачут взрослые женщины, а Егор часто замигал совиными глазами и убежал в деревню. Только Юля стояла оглушенная событием и не знала, плакать ей или радоваться.

Глава 28

Тризна

Солнце медленно и торжественно поднималось к зениту.

По сложившейся традиции в пору подготовки к сенокосу выпавшее воскресенье для нечаевских жителей всегда считалось выходным днем. Значит, можно маленько отдохнуть, сходить на базар или в гости. Да к тому же Троицын день – страница живого календаря в природе, пора новых летних забот. А сытая жизнь всего года зависела от лета. Молодым да ребятишкам Троица – особый праздник: начиналось лето, что краше Нового года. Самые лучшие свои подарки готовила земля: еду, радость, тепло солнца в лесах и на озерах.

Ну а этот Троицын день для жителей старинной деревни Нечаевки стал особой отметиной.

Татьяна Солдаткина поколебалась сперва, но все же открыла толстый конверт, который она должна передать участковому врачу. В конверте история болезни капитана Разгонова. Не из простого любопытства открыла, а из несогласия с бабкой Сыромятихой.

Привезли сегодня Ивана Степановича на райкомовской «эмке» в сопровождении санитара спецгоспиталя. Этот пожилой ефрейтор с черными погонами и вручил председателю сельсовета пакет, заставил даже расписку писать, что с рук на руки сдал ранбольного капитана. Таня чуть не пришибла его графином за такую глупость. Но писать пришлось.

И еще раз сорвалась сегодня Татьяна. Нагрубила Сыромятихе. Нескладно вышло:

– Вот и на нашей улице праздник, бабуленька.

– Нету праздника, Сергеевна. Тризну справлять готовься… Не жилец Иванко. Токо глянула в лицо ему, так сердце-то и обмерло. Холод в глазах его, тоска смертная…

– Ну ты, ведьма! Да за такое колдовство я ж тебя упрячу…

– Христос с тобой, Богородица! Татьяна Сергеевна! Я ж неграмотная. А вот глянула…

– Замолчи! И никому ни гугу. Даже самому Господу Богу!

Однако содержание пакета было настолько загадочным, что Солдаткина не поверила даже врачам. Проникающие ранения и контузии, концлагерь и три побега… Сложнейшая операция и спецгоспиталь…

– А, ч-черт! – Татьяна грохнула кулаком по столу, вышвырнула в окно графин с водой, разорвала в клочья подвернувшийся под руку старый плакат. – Как же он дышит? Ничего не понимаю…

А во дворе Разгоновых под акациями накрыли стол холщовой скатертью. Хлопотали Михаил с Аленкой. Они выставляли негустые домашние припасы Катерины и все, что оказалось в походном мешке отца: колотый сахар, мясные и рыбные консервы в жестяных высоких банках, хлеб кирпичиком и даже конфеты. В центре поставлен начищенный до сияния самовар, за которым взялся присматривать хозяйственный Егор Анисимов.