Читать «Тэмуджин. Книга 3» онлайн - страница 171

Борясь с нежеланием, зная, что разговор будет трудный, он пошел в большой чум.

О поведении Сочигэл, о том, что она, скорее всего, выдала врагам Бортэ и Хоахчин, Тэмуджин подумывал время от времени, когда ехал от кереитского хана, но до того как решить все неотложные дела, он держал эти мысли в стороне.

Мать сидела у очага, зашивала порванную кем-то из братьев рубаху. Тэмулун сидела рядом; с ее лица до сих пор не сходил затаенный испуг, и она все время держалась рядом с матерью. С болезненной тоской взглянув на вошедшего Тэмуджина, она быстро встала, отошла на женскую половину и стала у стены, не зная, сесть ей или стоять в присутствии старшего брата.

Тэмуджин прошел на хоймор, сел, мельком взглянув на мать. На ней, было видно, тяжело сказались постигшие семью напасти. Она сгорбилась, будто разом постарела на много лет, и сидела, как подраненная стрелой птица. Страдальчески прищуренные глаза, словно от какой-то внутренней боли, выдавали ее надорванное состояние. Лишившись почти всего хозяйства и оставшись без троих взрослых женщин рядом, теперь она была вконец растеряна и, казалось, не знала, как дальше ей быть. Лишь женская привычка все время что-то делать заставляла ее работать, не оставаться без движения. Тэмуджину стало жалко мать, ему не хотелось втягивать ее в тяжелый разговор, но он через силу заставил себя сказать:

– Нам надо поговорить.

– О чем? – застыв бесстрастным лицом, она лишь напряженным голосом выдала свое волнение.

– Сначала поговорим о Сочигэл. Ведь она предала нас. Что мне сделать с ней, когда увижу ее?

Мать долго молчала.

– Мы не знаем точно, предала она или нет, и потому не можем так говорить.

– Какое нужно еще доказательство, чтобы нам увериться в этом? – зная нрав матери, Тэмуджин набирался терпения. – Она сама далась им в руки, пришла прямо на поляну, показалась им на глаза… Она все сделала, чтобы попасть к ним. Ведь если бы она не хотела этого, то обошла бы то место стороной, лес ведь большой и она не совсем сумасшедшая…

В глазах матери пропала недавняя отрешенность, она выпрямила спину и, видно, вникая в дело, решила отстоять свое.

– Ошибиться может каждый, а людям надо верить, – опустив шитье и грустно глядя в огонь очага, она стала говорить. – Даже если все указывает на то, что она изменила нам, должна быть возможность ей оправдаться, потому что на свете все может быть. Даже если и решила она предаться им, думая, что это тайчиуты, какой от этого теперь прок? Того, что случилось, не вернешь, а скоро ты будешь в такой силе, что тебе уже не будет дела до того, что она сделала. А ведь она мать нашего Бэлгутэя, как же он переживет такое, если ты ее обвинишь и предашь наказанию? Так что пусть она живет, она и так несчастна, а хороший нойон должен уметь отпускать даже самую тяжкую вину.

Тэмуджин долго молчал, думая над ее словами.

«Ладно, – решил он, не придя ни к чему, – найдем ее, и все само станет на место. Но за Бортэ я никогда не прощу ее, подлую предательницу. Теперь-то уж видно, что она такое же животное, как и ее Бэктэр…»