Читать «Плывёт кораблик в гости. Стихи и переводы» онлайн - страница 34

С прощальной, щемящей грустью глядел я на африканское сердце, омываемое голубым океаном, и оно становилось всё меньше и призрачней, словно это таял на глазах воздушный шар, уплывающий в бесконечное небо. Прощай, Африка!

* * *

– Глупости! Какие глупости! – опять что-то гневно пропищало у самого моего уха. – Сегодня нам принесут билет. И если ты не поедешь в Африку, если ты не поедешь…

Но я теперь думал только о Другвасе, я видел его голову, именно не лицо, а голову, потому что лицо его совершенно утопало в зарослях таёжной бороды, из которой, как два огня электрички из тоннеля, сияли смешливые его глаза. И он обижается, что я всё не еду. И вот ждёт – в последний раз. Прощай, Африка!

Но разве не романтичней, разве не заманчивей звучат даже сами названия этого необъятного сибирского края, где нефти добывается столько, сколько нам в Баку и не снилось! Са-мот-лор – это большая нефть. У-рен-гой – это большой газ. Сургутская ГРЭС – это море света. А Тюмень, самый древний город Сибири? Подумать только – и я это увижу своими глазами!

Походный рюкзак был уже собран. Из вещей, приготовленных для Африки, я оставил только подзорную трубу и шляпу. Что и говорить – с подзорной трубой можно волка заметить раньше, чем он тебя.

И вот меня уносит, уносит, как лист чинары, и неоглядная земля подо мной, такая неожиданная и родная, что и малые стога на первых косовицах, преображённые самолётной высотой и золотым полднем, казалось, пахнут давно забытым запахом тёплого хлеба.

Но чем ближе к Тюмени, тем всё меньше становилось зелени, она истаивала, переходила в сиреневую дымку лесов. Потом замелькали барашковые тулупчики снега, а вскоре внизу потекла и устойчивая снежная пелена, разрываемая кряжами тайги, перечёркнутая автострадами и железнодорожными путями. Города и посёлки плыли в ней, как большие и малые океанские острова.

– Самолёт идёт на посадку, – ласково предупредила стюардесса. – Температура воздуха в Тюмени минус пять.

И все посмотрели с улыбкой на мою соломенную шляпу.

Не стану описывать нашу встречу с Другвасей: она прошла, как всегда, в тёплой, дружественной обстановке. Оказалось, что своего великолепного Мухтара он уже отправил в лесничество. И на следующий день с полной охотничьей выкладкой мы выехали из Тюмени на место охоты, в район реки Тобол.

Неподалёку от дома лесничего нас встретили весёлым лаем молоденькая пятнистая легавая и довольно крупная лайка, которую я сразу же принял за Мухтара.

– Мухтар, ко мне! – окликнул я пляшущую на снегу собаку и полез в рюкзак за сахаром.

– Какой же это Мухтар! – усмехнулся Другвася. – Это же Ласточка, она неделю как ощенилась. Мать троих детей, а ты – Мухтар!

Такую я дал промашку. За сахар мне тоже влетело – от Петра Валентиновича, местного егеря, вышедшего нам навстречу. Он хоть и не ругался, а всё же сказал, что, мол, кто же это собак перед охотой кормит?! А Ласточка то и дело помаргивала, поглядывая на меня: «Вот ещё скажут! Да кому это сахарок хоть раз в жизни помешал?»