Читать «Художники Парижской школы из Беларуси. Эссе, биографии, путеводитель» онлайн - страница 52

Все это вызывало бы у бывших приятелей художника просто зависть, если бы с его стороны не последовали замечания типа: «Вы не заметили, что у Кикоина ногти всегда в трауре?» Вот это уже хороший повод поиздеваться над вчерашним замарашкой, который, представьте себе, к тому же обучается бальным танцам. И так не безоблачные отношения со Зборовским натягиваются не только все увеличивающимися счетами из модных магазинов, но и капризами Сутина, которому, видите ли, надоели Канны, куда Зборовский направил его за свой счет. Однако то, что для людей несведущих казалось капризом, на самом деле было, пожалуй, проявлением чувства постоянной неудовлетворенности. У художника с еще большей силой проявилась одна из странностей его характера – маниакальная тяга к пересмотру написанных ранее картин. Их сжигалось такое количество, что приезжали пожарные. Так были уничтожены многие картины, написанные в Сере.

Благодаря успешной продаже картин Сутина, Модильяни и других художников Зборовский смог открыть галерею в доме № 26 по улице Сен на пересечении с улицей Висконти. Полетт Журден стала его секретаршей.

Теперь Сутину уже совсем не стыдно встречаться с соотечественниками, например с Царфиным, который тоже из Смиловичей, а в Париж приехал совсем недавно. Сутин, конечно же, его не помнит, ведь этот парнишка на шесть лет его моложе. Но, похоже, парень в Париже не тушуется. И не потому, что не из бедной семьи, которую он, кстати, давно не видел, а потому что за плечами – реальная жизнь. В тринадцать лет Царфин поступил в Школу рисования в Вильно. Уже через год волна сионистского движения заносит его в Палестину, где вместе с другими пионерами этого движения он осушает болота, обрабатывает землю, а затем все-таки поступает на учебу в художественную школу Бецалеля. В 1918 г. Царфин уже сражался в рядах британских войск за освобождение Палестины от присутствия Оттоманской империи, умудряясь при этом рисовать. И конечно, когда в 1920 г. он демобилизовался из армии, ему было что показать на выставке, организованной мэром Иерусалима.

Оказавшись в 1923 г. в Берлине, Царфин участвует в выставках, зарабатывая на жизнь иллюстрациями. А вот в Париже, куда он приехал в 1924 г., все оказалось намного сложнее. Побывав в Лувре, он в сердцах уничтожил все привезенные с собой работы, настолько они показались ему беспомощными. Он пробует писать на ткани, перебиваясь случайными заработками, и, по мнению окружающих, было похоже, что этот парень выплывет.