Читать «Дикий барин (сборник)» онлайн - страница 40

Рай, просто рай!

«О чести и стыде неопределенные имеют они понятия… одна похоть да раздолье в житии возбуждают в них зависть, и потому крадут токмо жен и собак… Они крайне боязливы, мстят только сокровенно и приходят в отчаяние от самой малой опасности… Болезненных страданий сносить не могут… собак и мышей есть не любят… имеют порядочные котлы, ножи, иные – лакированные японские…»

Все про меня! Все! Про котлы – очень верно. И про раздолье!

«Мужчины препровождают большую часть времени в беспечной и похотливой праздности… В обхождении старается мужской пол понравиться женскому пламенной любовью, услужливостью и покорностью. Мужчины обходятся между собой холодно, без поклонов, здоровканья, подавания рук, целования и без всяких других вежливостей… особливо попрекают друг друга неестественным угождением похоти».

Я так смотрю, похоть и камчадал – слова-синонимы. Раз так, то какие ко мне вопросы, уважаемые?! Что за упреки я иногда слышу?

«Женатые мужчины и замужние бабы живут весьма неистово… терзаются ревностью, убивают или отравляют друг друга, и так далее».

Мне очень нравится это «и так далее», оно вострит воображение.

«Поелику они в утолении похоти подобны скоту, то, кроме родителей и детей, никаких родственников не щадят».

О да! Никого!

Изыскания продолжаются, следите за обновлениями.

Пока же развейтесь описанием камчадальского танца, данным Мерком:

«…похотливые движения, причем они особенно действуют плечами и бедрами и довольно свободно играют кожей лба. Они подражают вперемежку медведям, китам, гусям, как последние начинают свои любовные игры или как камчадалы пытаются их убить, что соответствует часто приглашению к собственным любовным играм».

У Георги есть и описания русских, кстати.

Рассказы

Рассказы родителей. Или не родителей, а просто старших.

Они теряются в самом интересном месте во времени. Давно было, не помню, все забыли. Откуда это? От бабки. А у нее откуда – никто не помнит. А это икона венчальная. Не помнит никто. Забыли.

А прадед откуда приехал – кто же помнит? А что кому кто сказал тогда, за клубами «Беломора»?

Давно было, всего не упомнишь.

Рассказы моих камчадалов теряются не во времени. Время для камчадала – звук пустой и легкий. Рассказы моих камчадальских родных про моих камчадальских предков теряются не во времени, а в пространстве. «А потом уплыл в Сан-Франциско, пошил бушлат белый из полушубка и уплыл».

Теряющиеся во времени рассказы обречены на необходимость понимания. Рассказы, теряющиеся в пространстве, понимания не требуют, а будят только фантазию.

Чем отличаются рассказы эти? Когда представляешь прошлое, то формулируешь книгу чужих прошедших жизней, представляешь то, что пережить тебе не удастся. То есть о себе больше думаешь.

А когда рассказ уходит не в прошлое, а в Сан-Франциско в белом бушлате, то представляешь не себя, а Сан-Франциско это самое. И формулировать ничего не надо. Просто перед тобой картина, которую прочитать нельзя за один восторженный вечер. Не отложишь картину в стопочку, не задвинешь на библиотечную полку: все, мол, дочитал, все ясно. С картиной на стене живешь годами.